Цивилизация
Карельский лагерь, в котором погибли 14 детей в возрасте от 12 до 14 лет (одного ребенка все еще ищут), закрыт. Отдыхающих детей эвакуируют в Москву. А в лагерь срочно едут с проверками представители МЧС, прокуратуры и т.д.
Строгая инспекция обещана всем другим детским лагерям. Где ж они все раньше были?.. Как это часто бывает в России, проверяющие у нас начинают проверять только после ЧП.
Несмотря на то что на «Парк-отель «Сямозеро» поступало немало жалоб от родителей в предыдущие годы, это не повлияло ни на выводы проверок (если они вообще проводились по родительским жалобам), ни на репутацию лагеря среди чиновников. Во всяком случае, лагерь третий год подряд выигрывал московские электронные аукционы на организацию детского отдыха. И соперников у него практически не было.
Аукционы (тендеры) на любую госуслугу и госзакупку (организация отдыха — это госуслуга) все органы власти с 2013 года обязаны проводить по закону. Закон задумывался ради сокращения и повышения прозрачности бюджетных расходов. На практике оказывается иное: часто побеждают либо структуры, непосредственно связанные с заказчиком, либо те, кто предлагают цену пониже (так прописано в законе).
Судя по расследованию «Газеты.Ru», первый контракт с ООО «Парк-отель «Сямозеро» московские власти заключили в мае 2014 года. Причем тогда предприятие было единственным участником тендера. В 2015 году это же ООО выиграло уже три контракта на общую сумму в 43 млн руб., при этом во всех тендерах компании противостояла «подставная», как подозревают сегодня в Следственном комитете, фирма.
Если это так, получается, что государство для отдыха сирот и детей из неблагополучных семей не столько выбирало, сколько назначало лагерь.
Вот только низкая цена, как и благосклонность чиновников, — не гарантия безопасности детского отдыха.
Ведь чтобы нормально кормить (детей, пенсионеров, военных), нужно покупать нормальные продукты. Чтобы иметь профессиональных инструкторов в высокий летний сезон, им нужно платить нормальные деньги. А это тендерные контракты редко позволяют. Да, получается, и не надо это никому, пока гром не грянет. Вот тогда все начинают шевелиться.
«В сложившейся системе госзакупок у действительных профессионалов работы с детьми шансов практически нет, потому что им совесть не позволит конкурировать на конкурсе за счет снижения действительно необходимых расходов. Не говоря уже об откатах», — пишет в своей колонке глава пресс-службы СК Владимир Маркин.
Год назад — до, а не после трагедии — о том же писал Дмитрий Шпаро, директор фонда «Клуб «Приключение»: «Первый раз мы имели дело с электронным аукционом в декабре 2013 года. Правительство Республики Карелия предлагало контракт стоимостью 691 200 рублей (начальная, то есть максимальная, цена) для организации отдыха в течение девяти дней для 64 детей, находящихся в трудной жизненной ситуации…
Из стартовой цены выходило, что в день на ребенка приходится 1200 рублей. Нетрудно посчитать, что это предельно мало.
Ведь кроме хорошего питания и крыши над головой детям необходимы лыжи, коньки, собачьи упряжки, поход, ледяные горки, инструкторы и педагоги, которые смогут работать с детьми в условиях карельской зимы и которые должны предложить детям воспитательную, развивающую программу и получать отнюдь не минимальную зарплату. Экономика тут тривиальная: в 1200 не уложиться. Но мы хотели принять карельских ребят, которые находятся в трудной жизненной ситуации, и намеревались к государственным добавить свои деньги.
Фирма, которая вышла на аукцион вместе с нами, дала снижение на 40%. Цена человеко-дня стала 720 рублей. Фирма выиграла. Боюсь, что государство отправило детей, находящихся в трудной ситуации, не на оздоровительный отдых, а в еще более трудную ситуацию.
Летом 2014 года с некоторыми нюансами все повторилось. Теперь в отдыхе нуждались 300 московских детей с тем же социальным статусом. Мы не стали победителями электронного аукциона. Не могли стать».
Ранее пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков заявил, что следствие должно выяснить, как лагерь с заниженными требованиями по безопасности мог принимать детей в Карелии. По мнению Пескова, в ходе следственных действий «наверняка будет выяснен вопрос ответственности за выбор такого лагеря, а также ответственности за то, как такой лагерь, с такими пониженными требованиями по безопасности мог принимать детей».
Но хорошо бы еще выяснить, сколько таких лагерей с «пониженными требованиями по безопасности» во всей России. И выяснить заранее, а не после трагедии.
Да, всевозможные тендеры и их победители вызывают подчас множество вопросов. Но проблема в том, что и без тендеров нет гарантий, что карельская трагедия не повторится в любом месте. Реальное состояние оздоровительных лагерей (в девичестве — пионерских) остается тайной для общества. Вожатыми и в советские времена, и сейчас часто становятся люди без навыков работы с детьми, которые сами ищут где отдохнуть и новых приключений.
Организация детского отдыха в России остается такой же сумеречной зоной, как и пенитенциарная система. Про тот же лагерь в Карелии теперь известно, что его в прошлом году проверяли, нашли уйму нарушений, но ничего не изменилось. Более того, в этом карельском лагере директора просто не поставили в известность о походе в шторм — замдиректора сам решил плыть. Инструкторы-вожатые либо не слушали прогноз погоды, дававший шторм, либо наплевали на этот прогноз, решив, что справятся.
Если бы чудом выживший 12-летний ребенок не сообщил о трагедии на следующий день, могли бы погибнуть все.
Но проблема в том, что будет дальше. Сегодня все кричат: осудить, проверить, посадить, запретить. Это у нас нынче первая и самая явная реакция на все. Но решит ли она системные проблемы? Причем не на пару месяцев после массовых проверок, а на долгое время? Например, проблему инструкторов-профессионалов, которые стоят денег. Или проблему ответственности и контроля самих родителей за лагерем, куда они отправляют ребенка. Получится ли, как хотят все, сделать так, чтобы и качественно, и безопасно, и дешево? Возможно ли это вообще?
И еще — с одной стороны, мы имеем сонмы проверяющих, надзирающих, контролирующих организаций. С другой — регулярно случаются трагедии. С третьей — виноваты в них всегда стрелочники. С четвертой — постоянно кого-то за что-то осуждают,
и вдруг снова что-то происходит. И опять выходит, что никто проблемой-то и не занимался. То есть вроде бы государство уже везде, но там, где оно реально нужно, его и нет.
Старый общественный договор между обществом и властью — вы не лезете в политику, мы обеспечиваем вам безопасную и сытую жизнь — сегодня не просто разрушен. Он преобразовался в некую противоположность: мы не в силах обеспечить вам сытую и безопасную жизнь, но и спрашивать с нас не позволим. На жалобы ваши реагировать не собираемся, потому что вам что ни делай — вы все равно всем недовольны.
При таком общественном договоре родителям и опекунам, конечно, стоит куда больше надеяться на себя, чем на государство. В том числе и выбирая лагерь для ребенка. Вот только на дорогой частный деньги есть далеко не у всех. Особенно сейчас. А в случае, когда за путевку полностью или частично платит государство, выбор у взрослых невелик: либо верить чиновникам на слово, либо просто не отпускать ребенка в неизвестный лагерь.
Вот и сейчас есть опасность, что мы покричим-попричитаем над этой трагедией и забудем о ней. До нового ЧП. Потому что гораздо проще один раз громко наказать несколько человек — все чаще стрелочников, создать еще пару контролирующих органов и отрапортовать, что проблема решена.
