Цивилизация
После выстрелов на мосту уже нельзя было воскресить хорошего и честного человека, открытого и порядочного, о личных качествах которого тепло отзывались даже его политические оппоненты. Но еще можно было быстро, честно и открыто расследовать это убийство. Тем более что об исполнителях, если верить журналистским расследованиям и утечкам из самих же силовых структур, президенту доложили буквально через два дня после трагедии. Поиском и наказанием истинных заказчиков можно было постараться если не исправить эту «позорную страницу нашей истории» — именно так назвал убийство Немцова президент Путин, — то хотя бы не сделать ее еще более позорной.
Расследование, действительно, началось быстро. Но вскоре следственную группу сменили. Некоторые исполнители, по версии следствия, благополучно скрылись. Допросить лидера Чечни, публично защищающего тех, кого следствие считает убийцами, несмотря на неоднократные просьбы адвокатов, не позволили... Да, глава СК России утверждает, что дело Немцова раскрыто. Но желающим знать правду (пусть их не так много в стране) сложно верить в справедливость этого расследования, исходя из его результатов. В итоге никакой гражданской сатисфакции не произошло.
Многие и сегодня, спустя год, помнят первоначальный шок от убийства. Этот страх, когда стало понятно: теперь возможно все. И многие политики и известные журналисты начали бояться за свою жизнь, наняли охранников. Было ощущение, что произошло нечто беспрецедентное. Нечто такое, что изменит всю историю страны.
Это чувство — все, теперь шутки кончились.
Дескать, поиски «пятой колонны» в соцсетях и на телевидении, этот постоянный дискурс о гражданской войне с врагами внутри страны завели нас слишком далеко. Казалось, теперь, после ритуальной жертвы (многие восприняли убийство Немцова именно так, считая это преступление наказанием за его последовательную антивоенную позицию) эскалация ненависти, наконец, обязана прекратиться.
Но эскалация не прекратилась. Скорее, наоборот. Оппозиции не перестали угрожать. Не прекратили травить ее с переходом на личности. А вот шутки действительно кончились.
Немцова многие годы «преследовали» разные охранительные прокремлевские организации. Смеялись над ним. Пытались выискать компромат в личной жизни. Но никто и подумать не мог, что это в итоге кончится пулями. Именно после этого убийства все торты в лицо оппозиционным политикам, все шутки в адрес оппонентов власти в твиттерах некоторых кавказских политиков перестали выглядеть просто невинной глупостью. Страх и ненависть стали осязаемыми.
Дистанция от торта до пули сократилась до предела.
Мы все — власть и общество — упустили за этот год шанс повернуть историю вспять. Подчеркнуто честно и оперативно провести расследование. Найти виновных. Призвать к миру. Напротив, за это время еще сильнее ожесточилась политическая повестка. После убийства Немцова исчезла иллюзия возможности мирного демократического процесса. Честных выборов оппозиция уже вряд ли потребует. Народ сейчас десять раз подумает, выйти ли на площадь, даже если все очень сильно достанет. Люди видят, что может случиться с теми, кто готов к реальной политической борьбе с официальным курсом. Да и власть больше не готова этой властью хоть в каком-то виде делиться. Даже создавать иллюзию этого процесса.
Московские власти отказываются увековечить память Немцова. Госдума отказывается эту память даже почтить — как год назад, так и сегодня.
Лидер ЛДПР Владимир Жириновский напомнил, что Госдума вставанием чтит память людей только в одном случае — если президент объявил в стране траур. Это же подтвердил спикер Сергей Нарышкин. Видимо, без указки сверху депутаты теперь не в состоянии решиться даже на минуту молчания в память о бывшем коллеге. Хотя едва ли бы их поругали из Кремля, прояви они сегодня такую «смелость». Ведь речь идет об элементарном человеческом уважении, а не о политических взглядах.
Лишь оппозиция — да, малочисленная, лишенная последних надежд и иллюзий, но все же существующая — и солидарные с ней граждане (в России, можно быть уверенным, есть не только молчаливое большинство, но и молчаливое меньшинство, которое не подсчитать никаким социологическим опросам) забывать это преступление не собираются.
Одни люди весь этот год оставляли цветы на Москворецком мосту. Другие — весь год эти цветы уничтожали. Эта «война цветов», судя по всему, стала эмблемой зарождающегося гражданского раскола.
Если и остается какая-то надежда — разве что на торжество человеческого над политическим.
Над той ненавистью и бытовой агрессией, которые стали фоном нашей повседневной жизни. Надежда на то, что люди не перестанут приносить цветы на место убийства Немцова. Что какая-нибудь российская власть когда-нибудь дозреет до понимания необходимости увековечить память человека, сыгравшего не последнюю роль в создании страны, гражданами которой мы являемся.
Все, что нам остается, — не переставать быть людьми при любой власти. Потому что человеческая жизнь всегда важнее политики. И достоинство, человеческое, гражданское, тоже надо попытаться сохранить. Как бы трудно это ни было сегодня.
