Цивилизация
Горбачевская перестройка привела в политику ярких представителей университетской и академической среды. Самыми известными из них стали юрист Анатолий Собчак, которого своим политическим учителем публично называет нынешний президент России, бывший ректор МАИ Юрий Рыжов, ректор МХТИ имени Менделеева Геннадий Ягодин, успевший поработать министром образования СССР, и профессор Юрий Афанасьев.
В политике он пробыл немногим более четырех лет: с конца 1980-х до 1993 года. Но оставил свой след в политической истории в момент, когда рушилась советская империя и на ее месте возникала новая (как многим тогда казалось — демократическая) российская государственность.
Афанасьев остался в политической истории России прежде всего благодаря двум своим поступкам.
Во-первых, он первым из российских политических деятелей посмел публично критиковать Ленина с трибуны съезда народных депутатов, при том что официальный горбачевский политический дискурс сводился к тому, что Ленин хороший, социализм хороший, а Сталин просто исказил единственно верное учение. При Горбачеве главной идеологической идеей перестройки стали возврат к полумифическим «ленинским нормам» и «построение социализма с человеческим лицом».
Историк Афанасьев настаивал, что между Лениным и его последователями нет принципиальной разницы ни в идеологии, ни в методах ее насаждения.
Во-вторых, именно он ввел в политический обиход термин «агрессивно-послушное большинство». Так Юрий Афанасьев назвал реакционное большинство съезда народных депутатов, клеймившее академика Сахарова, пытавшееся не допустить избрания Бориса Ельцина в Верховный Совет и блокировавшее деятельность комиссии по расследованию секретных протоколов к пакту Молотова-Риббентропа — именно тогда одна из депутатов-«доярок» заявила с трибуны съезда: «Ну, Молотов, это понятно, это бывшая Пермь. А Риббентроп — это где, в Латвии или в Эстонии?»
Увы, агрессивно-послушное большинство оказалось живее всех живых — оно определяет политику в России и поныне.
Причем его агрессивность проявляется не только в ненависти под воздействием пропаганды к мифической «пятой колонне» или «майдану», но и в чисто бытовой сфере. У большинства россиян не вызвал никакого осуждения закон о запрете усыновления иностранцами детей-сирот. Уровень гомофобии в нашей стране один из самых высоких в мире. Большинство, судя по разным соцопросам, одобряет возвращение смертной казни, вытрезвителей, принудительного лечения психически больных и многих других репрессивных инструментов СССР.
Одно время казалось, что в обществе просыпается эмпатия. Что люди становятся гражданами. Волонтеры координировались для помощи жертвам пожаров и наводнений. Зарождались благотворительные институты. Порой даже водители стали пропускать пешеходов не только на светофоре. Но эти ценности гуманизма явно не успели стать ценностями большинства.
Не довелось нам 40 лет бродить по пустыне, чтобы поколение свободных людей сменило поколение рабов. Но и 40 лет, как оказывается, для нашей жизни недостаточно.
Потому что бродим уже почти тридцать лет, а все то же большинство, то агрессивное, то послушное, то все вместе.
Многовековая история подавления свободы личности в России дает о себе знать моментально, как только власть начинает в своих целях эксплуатировать этот коллективный «инстинкт раба».
Наличие «агрессивно-послушного большинства» позволяет власти эффективно управлять ненавистью, направляя ее то на одну, то на другую социальную или политическую группу. На ту или иную идею. Или, как несколько раз случалось в последние годы, даже на целый отдельный народ.
Сегодня это большинство ненавидит геев или «хохлов», до этого обструкции повергли грузин. Завтра это могут быть любые оппозиционеры. Затем – рисующие «неправильные» картины художники, пишущие «неправильные» тексты писатели, снимающие «неправильные» фильмы режиссеры. В общем, все, кого подскажут ненавидеть «руководящая линия партии» и телевизор.
Особенно грустно, что частью этого агрессивно-послушного большинства стала научная и университетская среда, гуманитарная интеллигенция.
Создавая Российский государственный гуманитарный университет, историк-романтик-революционер Афанасьев понимал, как важно стране иметь хорошее гуманитарное образование. Он сознательно пытался создать университет, из которого выходили бы свободно мыслящие люди, потому что они могли стать основой развития новой России.
Теперь в России днем с огнем не сыщешь ректора вуза с подлинно демократическими убеждениями — в лучшем случае, это ситуация с несколькими крупными научным заведениями, которые еще могут дать работу и политический приют профессорам, имеющим собственное мнение и позволяющим себе критику власти.
Когда студенты РГГУ в мае этого года решили бойкотировать лекцию одного из создателей движения «Антимайдан» Николая Старикова, пропагандирующего пещерный национализм и антисемитизм, это спровоцировало публичный скандал. А вот само появление подобного персонажа, ничего общего с наукой не имеющего, с лекцией в российском университете сенсацией, увы, не выглядело.
Агрессивно-послушное большинство — прочный фундамент, на котором произрастает и вольготно чувствует себя нарастающее мракобесие. Энтео, казаки, уничтожающие памятники культуры в культурной столице, и прочие проявления неоварварства – явления одного порядка.
И академическая среда, и университеты давно лишены той автономии, которой они более-менее обладали в дореволюционные, и — в значительно меньшей степени — в советские времена. Реформа Академии наук поставила ученых в зависимость от «завхозов» из Федерального агентства научных организаций. Сама наука либо уехала, либо устарела, либо увлеклась плагиатом. Диссертации защищают все кому не лень, часто без малейших на то научных оснований — политики, чиновники, дети важных и нужных людей.
Политическая лояльность и в этой среде теперь едва не главный критерий достижения карьерного роста.
…Юрий Афанасьев ушел из политики очень быстро, еще в 1993 году, публично выражая сомнения в том, что Россия способна на демократическую трансформацию. И оказался прав. Он писал об опасности расчеловечивания России и тоже как в воду глядел. Надо ли повторять, что двигать вперед экономику, науку и культуру послушные не могут. Они могут стабилизировать, консервировать, охранять. Чтобы развиваться, нужно быть свободным и не бояться.
