Цивилизация
После первого погрома в Манеже прошло уже почти две недели, но из Министерства культуры не донеслось ни единого слова осуждения действий, которые явно подпадают под закон о защите культурного наследия.
Почему молчит министр, остается только гадать: может, ждет возможности посоветоваться с более опытными вышестоящими товарищами, может, считает ситуацию в Манеже вне сферы своей компетенции, что странно – пострадавшие скульптуры Вадима Сидура входят в Музейный фонд РФ. Но со стороны общества это молчание воспринято скорее как знак согласия с погромщиками, нежели солидарность с музейным сообществом.
В итоге в среду на выставке в Манеже было совершено новое нападение на еще одну работу Вадима Сидура. По словам очевидцев, мужчина и женщина с воплем «Сейчас мы вас разгромим» ворвались в выставочный зал и сорвали линогравюру. А в Петербурге в ту же среду неизвестные сбили кувалдой барельеф Мефистофеля с доходного дома Лишневского.
Этот известный каждому в Питере «дом с Мефистофелем», находящийся под охраной государства, пережил революцию и две мировые войны, но не пережил соседства со строящимся напротив него новым православным храмом.
Ответственность за случившееся взяла на себя организация «Казаки Петербурга».
«Дьявола с дома на петроградке сбили мы, потому что на то имелось несколько причин — главная из них та, что он стал достапремечательностью, спецально указывали в видео, в путеводителях, что есть такой казус — напротив церкви висит фигура дьявола, которая не даёт установить крест. и вс таком духе. Нас возмущало то, что эта ужасная легенда, дикая история, фактически стала завлекалкой, прманкой туристов, стала гордостью, получается открытое поклонение сатане», – говорится в письме, поступившем в издание «Фонтанка» (авторская пунктуация и орфография сохранены).
Вряд ли эти грамотные люди читали «Фауста» Гете, но действуют они точно по словам Мефистофеля: «я то, что ваша мысль связала/ С понятьем разрушенья, зла, вреда./Вот прирожденное мое начало,/ Моя среда».
Власти Петербурга обратились в полицию. Руководство Манежа обратилось в полицию. Союз музеев и деятели культуры пишут открытые письма с требованием привлечь виновных к ответственности. Ведь и в случае погрома в Манеже, и в случае акта вандализма в Петербурге налицо нарушение закона, есть ущерб, есть и виновные, которые себя не скрывают, а даже наоборот, всячески подчеркивают свою причастность к этим преступлениям.
Пока государство медлит с оценкой происходящего, от РПЦ говорящей головой выступает Всеволод Чаплин, который фактически прямым текстом подстрекает к дальнейшим подобным акциям: «Реальность сегодня такова: в общественных процессах, в том числе в дискуссии вокруг дозволенного и недозволенного в публичном пространстве, все будет решаться не в кабинетах, не через звонки, не через кулуарные механизмы, а через прямую дискуссию и гражданское действие. Если кто-то этого еще не понял, понять придется».
«Прямое гражданское действие» очевидно набирает обороты.
Вчера «православные» пришли на чужую частную вечеринку, которая оскорбила их повышенными децибелами, потом устроили погром в государственном музее, сегодня разрушили памятник в Петербурге, а что завтра? Покалечат человека, который выйдет на улицу в футболке с Христом или просто в слишком короткой юбке?
То, что представитель РПЦ называет «прямой дискуссией», однозначно подпадает под статьи УК РФ – от хулиганства до вандализма, но государство почему-то не спешит их применять.
Хотя у всех на памяти обратные примеры быстрого и резкого реагирования – что на «кощунниц» из Pussy Riot, которым оперативно нашли статью за пляски в храме, что на художественное осмысление фигуры Христа в опере «Тангейзер», которым занимался лично глава Минкульта – опера снята с репертуара, в театре сменили руководство…
Когда в Министерстве культуры дали понять, что государство будет финансировать только те творческие проекты, которые считает полезными для общества, что, конечно, чистая вкусовщина, нашлась масса апологетов, считающих, что так и надо: дескать, творческие эксперименты проводите за свой счет. Сегодня же Минкульт не спешит защищать даже государственные культурные ценности и памятники, то есть фактически отдает на откуп части граждан право решать, что считать такими ценностями, а что нет.
Но таким образом государство своими руками отказывается от монополии на насилие.
Приказы советского руководства о взрыве храмов или сносе «царских памятников» были преступными, но хотя бы официально законными – то есть шли от лица государства. Вандализм «оскорбленных православных» или «оскорбленных казаков», который Чаплин называет «прямым диалогом», – это чистое варварство и беззаконие. А равнодушие государства в ответ на прямое нарушение его же законов можно расценить лишь как нежелание заниматься тем, что напрямую не угрожает его безопасности.
Как там писал Высоцкий, «Подумаешь, ограбили в парадном. Скажи еще спасибо, что живой».
К вечеру четверга стало известно, что прокуратура Петербурга возбудила уголовное дело по факту исчезновения с дома барельефа Мефистофеля. Так как виновные в этом, можно сказать, сами пришли с повинной (хотя они скорее гордятся тем, то сделали), никакого труда ни розыск вандалов, ни квалификация их действий составить не должны.
И по закону именно они должны оплатить восстановление утраченного барельефа. А городские службы по охране наследия водрузить его обратно – на дом напротив строящегося храма.
Но в то, что мы увидим это культурное и гражданское «примирение», верится все меньше. Вот такая получается чертовщина.
