Цивилизация
Пользователи соцсетей не могут определиться: то ли смеяться над выходкой ряженых во главе с музыкантом и актером Стасом Барецким, в послужном списке которого значатся охрана продуктового рынка, участие в группе «Ленинград» и работа администратором в агентстве ритуальных услуг, то ли плакать о том, в каких формах продолжилась инициированная властями громкая кампания по уничтожению еды.
Ничего «запрещенного», кроме названий продуктов на иностранных языках, проверяющим найти не удалось, зато одетый в малиновый пиджак, украшенный «голдой» на манер ранних 90-х, певец Барецкий порвал зубами пивную банку, чем произвел на зрителей неизгладимое впечатление.
По крайней мере, нельзя усомниться в том, что это и было реальной целью фриковатых патриотов.
Случилось это все в маленький юбилей: ровно неделя прошла с момента, как Дмитрий Энтео вместе с соратниками по движению «Божья воля» разгромили скульптуры советского нонконформиста Вадима Сидура, экспонированные на выставке в московском Манеже. Художники и музейщики всю неделю пишут гневные открытые письма, Энтео тем временем гуляет на божьей воле, а по запросу правоохранительных органов эксперты пока лишь определились с тем, что разбитые экспонаты все-таки имели культурную ценность.
К слову, в случае с Pussy Riot, который часто вспоминают в эти дни, стражи порядка были куда как расторопнее: и недели не прошло, прежде чем девушки были объявлены в федеральный розыск за свой перформанс в храме Христа Спасителя.
Такое впечатление, что у фриков в нашей стране сезонное обострение, вряд ли случайно совпавшее с неуклонным падением рубля и другими последствиями внешней и экономической политики властей.
Надо сказать, что стратегия политического эпатажа, рассчитанная исключительно на привлечение внимания, не то чтобы отечественное ноу-хау. Пока Барецкий разгрызает банки, а Энтео ищет по Москве что-нибудь, что оскорбило бы его религиозные чувства, звездой американской президентской гонки становится Дональд Трамп — политик с богатой биографией и оригинальными, мягко говоря, взглядами. Убежденный, например, в том, что все нелегальные иммигранты — заведомо насильники и преступники. Хотя банки он, конечно, не грызет.
Про феномен популярности Марин Ле Пен написаны десятки статей. Но и она при всем своем радикализме воздерживается от погромов в музее современного искусства Жоржа Помпиду.
Потому что когда радикализм начинает переходить правовые границы, превышает должностные или клоунские полномочия, он уже носит противоправный характер, и в развитых странах возникают последствия для самих радикалов и ряженых.
В общем, наша страна оказалась в мировом — прежде всего медийном — тренде, но при этом даже в нем нашла свой особый путь.
На самом деле, политические трикстеры — важная часть любого общества. Они выполняют как минимум две социально полезные функции. С одной стороны, дают канал народному подсознанию — тому, что наболело, но не высказано, тому, что свербит, но высказать вроде как неприлично. А с другой — амортизируют это недовольство, потому что позволяют посмотреть на себя со стороны — вы этого хотите? Если нет, то, может, лучше себя и дальше сдерживать.
Именно поэтому французский «Национальный фронт» может сколько угодно выигрывать выборы в ничего, по сути, не решающий Европарламент, но будет проваливаться, как только речь зайдет о кампаниях, где определяется судьба управления даже самого низкого уровня. А Трамп может быть сколь угодно популярным, но президентом, скорее всего, станет кто-нибудь поумереннее.
Их функция — сигнализировать респектабельным политикам о проблемах, которые те предпочитают откладывать в долгий ящик. И именно за это им многое прощается.
У нас ситуация как будто бы даже лучше: носители радикальных взглядов, за исключением почетного ветерана эпатажа Владимира Жириновского, вовсе не допущены к реальной политике, а потому не несут никаких рисков.
Проблема, однако, в том, что в России особое внимание в последнее время привлекают как раз те, кто пиарится исключительно на патриотическом помешательстве. И невольно закрадывается подозрение, что власть хочет использовать их с очень прагматичной целью — показать «настроения народа» и себя на их фоне как «единственного европейца». Продолжая при этом проводить все новые диковатые инициативы и разводя руками — люди, мол, требуют, большинство поддерживает.
Фрики — это ведь еще и особый тип психологии, который можно назвать асоциально-активистским. Он встречается среди носителей почти любых политических взглядов. Это такие вспышки, которые помогают что-то высветить, оттенить. Они придают жизни контрастность.
Кто-то за зарплату, но очень многие и по велению души улучшают мир вокруг себя, не обращая внимания на то, что их никто об этом не просил.
Риск здесь заключается в том, что в какой-то момент они могут оказаться неподконтрольными — именно потому, что их действия проистекают не только из политического расчета властей, но из глубинных пластов народной психологии.
В результате они уже сами могут начать задавать настроения, окончательно размывая понятие нормы. И уже совсем неясно будет, где заканчивается фрик-шоу и начинается настоящий погром.
Самого Барецкого, кстати, в тот же день поспешили исключить из казаков. За то, что разгрызание банки не было согласовано с руководством.
