Цивилизация
С марта 1960-го по сентябрь 1965 года Иосиф Бродский отбывал ссылку в деревне Норинской Архангельской области. Два года назад местные энтузиасты решили открыть музей в доме, где полтора года жил и работал будущий нобелевский лауреат. Архангельский губернатор Игорь Орлов идею поддержал, пообещал, что фактически разрушенный дом будет восстановлен — дескать, это для него «дело чести».
Средства на реставрацию выделили предприниматели из Архангельской области и Москвы. «Создание в Норинской музея Иосифа Бродского сделает маленькую деревню привлекательной для почитателей творчества поэта из разных стран мира, школьников и студентов», — считают в правительстве региона.
Под этой вполне позитивной новостью на разных сайтах — два типа комментариев.
Первый — сильны российские традиции «гнобить при жизни» и превращать в «наше все» после смерти, особенно когда человек уже получил признание на чужбине (Бродский, как известно, был вынужден уехать из СССР в 1972 году и получил Нобелевскую премию по литературе, уже живя в США).
Второй тип комментариев: жаль, что сегодня в России нет статьи о тунеядстве, по ней бы всех «либеральных креативщиков» можно было быстро отправить за 101-й километр, а то все клевещут и клевещут.
Как будто и не прошло полвека после публикаций в газете «Вечерний Ленинград» подборки писем читателей с требованиями наказать «тунеядца Бродского» и последующего постыдного суда, который записала для истории писательница Фрида Вигдорова:
Судья: А что вы сделали полезного для родины?
Бродский: Я писал стихи. Это моя работа. Я убежден... я верю, что то, что я написал, сослужит людям службу и не только сейчас, но и будущим поколениям.
Голос из публики: Подумаешь! Воображает!
Другой голос: Он поэт. Он должен так думать.
Судья: Значит, вы думаете, что ваши так называемые стихи приносят людям пользу?
Бродский: А почему вы говорите про стихи «так называемые»?
Судья: Мы называем ваши стихи «так называемые», потому что иного понятия о них у нас нет.
В русле сегодняшних дискуссий, что сделал полезного для Родины тот или иной писатель или директор оперы, доживи Бродский до наших дней (в мае ему бы исполнилось 75), он мог бы вновь оказаться в роли «не нашего». И попасть если пока не под суд за тунеядство, то как минимум на постеры «чужие среди нас» в числе Дмитрия Быкова, Бориса Акунина, Андрея Макаревича и других.
Потому что трудно представить автора строк «Империя — страна для дураков» в роли воспевателя очередного захода России на изоляцию от мира и воинственный ура-патриотизм.
Может, именно поэтому в роли «безусловно патриотичных», неприкасаемых писателей у нас предпочитают классиков XIX века, все настойчивее говоря о том, что вслед за единым учебником истории с «единственно верной» идеологической основой надо разработать и патриотический учебник по литературе.
Но если российскую историю, при всей ее внутренней противоречивости, еще можно попытаться привести к какому-то единому идеологическому знаменателю, то с русской литературой будет посложнее.
Уважаемые патриоты, вы не забыли, как складывались отношения с той, действующей на тот момент властью, у писателей и поэтов, ныне безоговорочно признаваемых вами же мировой классикой, от которой руки прочь?
Помните, как непросто было Пушкину с двумя царями? Как получил смертный приговор Достоевский, позже замененный помилованием в виде каторги, потому что состоял в тайном кружке, замыслившим, между прочим, государственный переворот? Как отлучили Толстого от церкви, чему он был несказанно рад, потому что уже и сам от нее отлучился? Помните, сколько десятилетий провел за границей великий русский писатель Тургенев? И как метался между советским патриотизмом и итальянским Капри Горький?
Что уж говорить про Гоголя и Салтыкова-Щедрина, которые, живи они сегодня, наверняка были бы обвинены в том, что без конца «очерняют Родину», «вносят в общество раскол» в то время, как «большинство» безоговорочно принимает политику властей предержащих.
Они оставили вклад в литературе — мировой, между прочим. И отнюдь не благодаря добрым отношениям с властями, а во многом именно вопреки. Или сегодня все эти черты из биографий великих имен России подлежат молчанию и забвению?
XX век и вовсе сплошная борьба, выживание, трагедии. Мандельштам, Цветаева, Твардовский, Синявский и Даниэль, уже упомянутый Бродский, наконец.
В русской и советской литературе практически не найти классиков, чьи тексты с легкостью бы вписались в то топорное понимание патриотизма и любви к Родине, которое транслируется сегодня.
Но именно имена этих классиков в конечном итоге и создают славу России. Как и имя Бродского, который свою задачу быть полезным народу формулировал в том числе такими строками:
Пишу и вздрагиваю: вот чушь-то,
неужто я против законной власти?
Время спасет, коль они неправы.
Мне хватает скандальной славы.
Но плохая политика портит нравы.
Это уж — по нашей части!
