Цивилизация
Чтобы ответить на эти вопросы, нужно понять, выработал ли сложившийся в стране социальный строй свой ресурс и есть ли предпосылки для его трансформации.
Номенклатура и Олигархия
Нынешний режим — наследник советского политического строя, копирующий многие его черты.
Советская система после смерти Сталина была элитарной и олигархической. В стране было два класса: привилегированный правящий — Номенклатура и податной — население. При этом Номенклатура монопольно управляла всей собственностью страны.
Революция 80–90-х годов ликвидировала Номенклатуру и авторитаризм. В стране появился частный бизнес. Крупные активы, оставаясь государственными, на время повисли в воздухе, утратив хозяина. Последовавшая их «приватизация» создала новый класс сверхбогатых капиталистов, получивших название Олигархов. Подчеркнем, что это была именно капиталистическая, а не номенклатурная олигархия, потому что она не имела монополии на политическую власть, хотя и оказывала на нее влияние.
У этого нового, переходного строя могли быть разные сценарии развития — все зависело от того, насколько общество было готово защищать завоеванные демократические права: право контролировать власть и через это ограничивать амбиции олигархии.
Однако общество, ранее способное сменить власть, теперь проявляло пассивность и слабость. Оно разочаровалось в демократии и свободах, жаждало «стабильности», «сильного государства», ностальгировало по советским временам. Это подготовило почву для политического поворота, который мы условно назовем Реставрацией.
Реставрация. Номенклатура-Олигархия
После удачно проведенной операции «Преемник» чаяния народа были удовлетворены. Было объявлено о возрождении народного государства, сильной и справедливой власти, о беспощадной борьбе с Олигархией.
В официальной пропаганде «90-е» стали синонимом зла и бедствий. Между тем за кулисами этого действа развернулась настоящая классовая борьба — но не между «эксплуататорами и эксплуатируемыми», а между «эксплуататорами» и теми, кто хотел занять их место.
В ходе этой борьбы Олигархия 90-х уступила влияние и часть своих позиций новой социальной группе, складывавшейся вокруг нового руководства страны. Для наращивания материального положения этой группы были открыты новые приватизационные процессы. Ряд функций государства был отдан в ее частное пользование — для сбора ренты. Скрытой или открытой приватизации подверглись остатки советского публичного сектора — транспорт, ЖКХ, соцсфера. Государственные стройки стали «бизнесом» нового правящего слоя.
К концу нулевых сформировался обширный привилегированный правящий класс. Мы назовем его Номенклатурой-Олигархией, поскольку по своей природе он есть сплав госаппарата с капиталом.
Изображая из себя «сильное народное государство», Номенклатура-Олигархия на самом деле поглотила его, сделала своим фасадом. Для охраны своих привилегий она восстановила авторитарный политический режим, поставила под контроль то, что откололось от Системы в ходе Революции: парламент, выборы, партии, журналистику.
Возвращение авторитаризма окончательно завершило Реставрацию — ренессанс классового/кастового общества, переварившего нововведения Революции 90-х. Конечно, отреставрированное общественное здание — это уже во многом новое здание. И действительно, оно отличается от советского строя. Так, теперь структура общества стала трехклассовой: Номенклатура-Олигархия, частный бизнес, население. Но сохранился чисто советский кастовый водораздел: два последних класса в этой структуре — податные, первый — привилегированный.
Новый правящий класс — безусловный обладатель всех богатств страны, собирающий с них ренту. Он взимает с податных классов налоги, коммерциализирует публичный сектор: ЖКХ, здравоохранение и т.д. Наконец, у него есть чисто коррупционные доходы: взятки, поборы, продажа должностей. Все эти «источники существования» защищены привилегиями неподконтрольности низшим классам и неподсудности.
Правящий класс в основном является непроизводительным. И нужно сказать откровенно: его паразитирование на ресурсах страны и частном, производящем бизнесе серьезно тормозит развитие страны. Признаки этого паразитирования — отказ от реформы сырьевой экономики, от развития промышленности, науки, образования, колоссальное бюджетное расточительство. И они же — главная причина кризиса, в котором мы оказались.
Безусловно, у кризиса были и внешние факторы, но эти факторы совершенно иначе повлияли бы на ситуацию, если бы страна не растратила впустую столько ресурсов и времени.
Неэффективность управления страной мало у кого вызывает сомнения. Однако чтобы оставаться у власти, особая эффективность и не нужна — достаточно просто пресекать покушения на свои позиции.
Сценарии перемен
Чтобы сохранить легитимность, правящий класс дал населению преференции («хлеб и зрелища») и гарантировал материальную стабильность. Понятно, что в условиях кризиса здесь обнаруживается слабое место системы. Однако ухудшение материального положения масс не ведет автоматически к революции. Возможен просто рост недовольства без попыток сменить власть.
Сценарий с «майданом», собранным под чужую дудку, тем более не кажется реалистичным: все протесты последних лет демонстрировали не только социальную (чисто городской, столичный формат), но и ценностную маргинальность. Евроинтеграцией и западничеством нас уже не увлечешь, не увлечешь и словами о демократии и свободе — этот поезд ушел еще в 90-х.
Однако независимо от всего этого мы действительно находимся в преддверии смены эпох.
Когда именно это произойдет, сейчас предсказать трудно. Многое будет зависеть от того, сколько продлится кризис и как далеко он зайдет. Накопленная системой неэффективность велика и в какой-то момент может «сдетонировать», но также не исключено, что правящий класс будет определенное время удерживать ситуацию под контролем.
Однако у будущих перемен есть и иная, объективная причина, не обусловленная кризисом. Правящий класс стареет. Когда это происходит с одним человеком — он может найти себе наследника, преемника. Но когда речь идет о целой системе, большой группе лиц, совместно эксплуатирующей ресурсы страны, то тут вопрос коллективного правопреемства становится весьма проблематичным.
Молодое номенклатурное поколение не может в полной мере заместить нынешний правящий класс, воспроизвести его. Собственность и привилегии, доставшиеся отцам по праву присвоения, не порождают легитимных прав детей и внуков, а тем более «клиентов» со стороны. Значит, их передача «по наследству» неминуемо вызовет споры, сделает положение новых хозяев непрочным. Да и по своим качествам новая поросль сильно отличается от поколения отцов. Она с детства вестернизирована, привыкла к роскоши. К тому же в ее среде отнюдь не много толковых управленцев.
Ситуацию довершает еще одно обстоятельство. Авторитарный режим советского образца склонен к застою и предпочитает до последнего не думать о том, как и кому он дальше передаст власть. В отсутствие легитимного порядка перехода власти-собственности любая ее передача порождает конкуренцию и недовольство. Это первейший механизм образования контрэлиты. С началом трансформации к ней, без сомнения, присоединятся и остатки старой олигархии 90-х, недовольные своим положением.
Итак, режим Реставрации, как и любой режим, бальзамирующий конкретную группу лиц, завершится с ее уходом. Выведут ли при этом народ на баррикады или все произойдет кулуарно и тихо, определят обстоятельства. Принципиального значения с точки зрения будущих сценариев развития это не имеет.
В любом случае властный монолит распадется на разные, в том числе борющиеся друг с другом центры силы. Это будет, конечно, не конкурентная демократическая среда, но как минимум — поле действия для общественных сил, сейчас не имеющих возможности влиять на ситуацию.
Понимая это, гражданское общество уже сейчас должно готовиться к предстоящим переменам. Чтобы суметь направить их в нужное русло.
События могут развиваться по двум сценариям:
1) новый лидер («преемник») будет стремиться возобновить номенклатурно-олигархический режим прежнего образца, что потребует нового «собирания» элиты;
2) в переходный период разделятся капиталистическая олигархия (держатели крупных активов) и номенклатура-чиновничество (политический класс); начнется их борьба за влияние друг на друга.
В большей степени при втором, но также и при первом сценарии некоторое время будет существовать возможность воссоздать институты контроля общества над властью, прежде всего — исполнительной властью. Если затем их удастся сохранить, то появится шанс выстроить демократическое государство (разумеется, не сразу, а примерно через одно поколение).
Чтобы это получилось, нужно правильно сконструировать Конституцию.Точка опоры — аппарат власти. Он должен быть подконтролен гражданскому обществу и сменяем. Для этого понадобятся сильный, контролирующий исполнительную власть парламент; независимые суды; независимые политические партии, общественные организации и СМИ.
Институт, через который необходимо будет действовать в переходный период, — парламент. Именно он имеет шанс усилиться при временном ослаблении других, в том числе неформальных структур власти.
И именно парламент сможет принять новую Конституцию и законы — конечно, если в него придут люди, обладающие достаточной совестью, профессионализмом и мужеством.
Готовить основу конституционных реформ, подбирать лидеров (которых общество в дальнейшем сможет контролировать), объединять их в партии и другие структуры нужно уже сейчас. Должны быть собраны люди и созданы (укреплены) организации, способные возглавить процесс перемен. Если этого не сделать, то, пользуясь нашим бездействием и слабостью, власть перехватит новая группа номенклатуры, олигархии и т.д. И шанс будет упущен еще на 20–30 лет.
Автор — политолог, генеральный директор Института приоритетных региональных проектов
