Цивилизация
Заметно бьющее по российскому бюджету падение цен на нефть вызвало к жизни массу спекуляций о причинах этого явления. Помимо ставшей уже канонической версии о происках Саудовской Аравии против американской сланцевой нефти появилась и откровенная экзотика. Например, демпинговая торговля нефтью боевиками ИГИЛ (организация запрещена в России). Один вопрос: как сторонники этой версии представляют себе техническую сторону нефтеэкспорта ИГИЛ, если, конечно, говорить о товарно-значимых количествах нефти? Через какие порты? По каким трубам, через чью территорию?
Более продуктивной следует считать версию об уходе инвестиционной составляющей из сектора торговли углеводородами, причем на глобальном уровне и в глобальных масштабах.
Это вполне вероятно: в ожидании новой волны мирового финансового и промышленного кризиса инвесторы-спекулянты сбрасывают все потенциально высоковолатильные активы. Но тогда нужно допустить возможность глобального инвестиционного дефолта, а это страшно. Так что боевики ИГИЛ, транспортирующие по охваченным войной пустыням десятки тысяч нефтеналивных цистерн в месяц, кажутся более комфортным объяснением.
На деле цена на нефть падает под воздействием комплекса политических, экономических и операционных причин, причем точно просчитать, какая из них именно сейчас является основной, крайне сложно.
Да и нужно ли? Лучше признать, что тенденция будет долгосрочной и что переломить ее практически невозможно. России придется сравнительно долго, как минимум полтора-два года, жить в условиях относительно дешевой нефти. Надеяться прожить только на резервах — наивно. Это, конечно, банальность, но почему-то наши власти пока ее так и не осмыслили.
Ключевые идеи сводятся либо к тому, чтобы мужественно ждать, когда закончатся деньги в резервных фондах, либо к тому, чтобы сократить поставки нефти на рынок, причем сделать это должен ОПЕК, но не Россия, которая предсказуемо боится потерять свою долю рынка.
Складывающая ситуация интересна тем, что без видения стратегии тактическое маневрирование бессмысленно. И наоборот, без последовательного решения тактических задач движение по стратегической линии немыслимо. Особенно учитывая, что логика нынешнего движения цен на нефть не является полностью рыночной, да и, в принципе, полностью экономической.
Как же совместить стратегию и тактику? Предложим несколько сравнительно простых решений.
Первое. Надо четко задекларировать приоритеты в экономике, а они понятны на уровне здравого смысла: необходимость ускорения экономического роста и сдерживания безработицы, в особенности скрытой. В конечном счете именно скрытая безработица (как говорил Жванецкий, «безделица») является питательной средой для радикальных настроений, особенно среди молодежи.
К счастью, даже наше правительство не надо теперь убеждать, что высокие цены на нефть не являются залогом экономического роста. Вопрос в том, как его обеспечить. Совершенно очевидно, что просто вливаниями государственных средств тут вопрос не решить. Необходима масштабная либерализация условий деятельности малого и среднего бизнеса. Особенно для малого. Конечно, хотелось бы, чтобы такой бизнес занимался производством, но в складывающихся условиях это уже второй вопрос. Главное, чтобы было движение, был рост.
Второе. Увы, но придется отказаться и от концепции социального государства. Россия ее не тянула и до падения цен. Известные «майские указы Путина» (цена на нефть — больше 100 долл.) сперва выродились в откровенную профанацию, когда ведомства, кажется, соревновались, кто больше указов президента не выполнит. А к концу года попытка выполнить указы для галочки спровоцировала социально крайне опасный нарыв в сфере здравоохранения.
Неудача России неудивительна. Уже сломались такие титаны социального государства, как Франция, Норвегия и Швеция, Германия пока держится, но с большим трудом. Неудивительной, однако, является и неготовность властей прямо сказать о своей неспособности к наращиванию социальных обязательств.
Времена настали такие, что власти придется начать затягивание поясов с себя. А вообще, пора сказать в лоб (это хорошо умеет делать президент), что Россия — это «страна трудящихся», а не «страна рантье», прекращая сползание в социальное иждивенчество. Общество к этому явно готово, готова ли власть?
Третье. Необходима строжайшая бюджетная и финансовая дисциплина. Одна цифра: кассовое исполнение расходов федерального бюджета за девять месяцев 2014 года составило 68,7%.
То есть за три четверти года освоено было чуть больше двух третей бюджета. Понятно, что не вся маржа является лишними деньгами, которые легко можно срезать. Но, вероятно, объемы финансирования, заложенные про запас, действительно велики: заявление Татьяны Голиковой о том, что в 2013 году неэффективные расходы бюджета составили 800 млрд руб., очевидно, дают хороший ориентир для понимания масштабов бедствия.
И это не вдаваясь в лукавый вопрос о судьбе средств, которые все же сумели потратить.
Если говорить совсем цинично, должна быть поставлена задача сократить уровень откатов в госзаказах до 15–17%, а главное — обеспечить гарантированно высокое качество выполняемых работ. Думаю, бюджетная оптимизация легко даст возможность выкроить 1–1,2 трлн руб. в год, что снимет необходимость думать об экзотике вроде отмены материнского капитала или еще одной пенсионной реформе.
Четвертое. Необходимы жесткие меры по наведению порядка в государственных компаниях. Они создавались, чтобы развивать экономику и обеспечивать стабильный доход государству. Однако, судя по тем цифрам, которые руководители этих компаний просят выделить им в качестве «вспоможения» из Фонда национального благосостояния, термин «эффективность» им неведом.
Необходима «ревизия с пристрастием», причем с привлечением общества, хозяйственной деятельности наших «государственных гигантов», которые явно утратили чувство меры и перестали «под собою чуять страну» в своих попытках строить «локальные коммунизмы». Думаю, это даст уже на самом первом этапе самые лучшие результаты с точки зрения сокращения расходов, прежде всего управленческих.
Да и деофшоризацию тоже стоит начинать с госкомпаний. И это не говоря уже о необходимости провести ревизию инфраструктурных проектов, многие из которых и при цене в 100 долларов за баррель были, скажем так, «неочевидны».
Пятое. Конечно, доля нефтегазового экспорта в 12–15% в ВВП для страны, претендующей на ведущие позиции в мире, великовата. Да и зависимость бюджета от нефтегазового сектора — факт бесспорный даже для сторонников российских властей.
Но с нефтяной иглы можно слезать по-разному. Можно пиариться с разного рода гаджетами с последующей дематериализацией колоссального объема бюджетных средств. А можно развивать нефтехимию «высших переделов», когда нефть и газ перерабатываются не в топливо и иные нефтепродукты, а в полимеры, волокна и пр. Так, нелюбимая нами Саудовская Аравия в рамках промышленного холдинга «САБИК» добилась серьезных успехов в сфере полимерного производства. Полиэтилен саудовского производства вы можете приобрести и в России. И России, чтобы начать реально слезать с нефтяной иглы, надо в ближайшие два-три года совершить прорыв в увеличении внутреннего потребления классических углеводородов в неэнергетических целях. И это, поверьте, сразу же окажет существенное оздоравливающее воздействие на мировой рынок нефти.
Шестое. Рано или поздно кризис на мировом рынке углеводородов закончится. Нельзя исключать, что он закончится если не развалом, то глубоким кризисом международных институтов, регулирующих рынок классических углеводородов. Маловероятно, что ОПЕК сможет сохраниться в том виде, в каком он существует сейчас. Он вряд ли исчезнет как «тусовка» богато одетых людей, но вряд ли будет обладать прежним влиянием. В любом случае придется думать, как выстраивать отношения на нефтяном рынке в постОПЕКовскую эпоху.
Но сам факт обсуждения этого весьма сложного и противоречивого вопроса способен оказать весьма стабилизирующее воздействие на состояние мировых рынков и некоторых радикальных умов.
Кто-то скажет, что обрисованные задачи и направления работы масштабны и их выполнение займет годы. Верно: предложенные меры, далеко не исчерпывающие, займут порядка двух-трех лет. Как раз столько, по самым пессимистическим подсчетам, будет продолжаться с учетом сохраняющегося роста потребления классических углеводородов период «низких цен».
Собственно, вся задача и состоит, с одной стороны, в том, чтобы эти два-три года заниматься делом, а не как завороженным смотреть на биржевые сводки.
А с другой, в том, чтобы иметь через два-три года новое качество экономики, которое не позволит при цене на нефть больше 100 долларов нашим властям опять впасть в спячку.
Иными словами, два-три года даются России для того, чтобы через тактические решения реализовать стратегические изменения. А если по-человечески, то время кризиса надо проводить в делах и заботах, а не в страдании, жалобах и скуке.
