Цивилизация
На празднование 200-летия Михаила Лермонтова, как сообщает российский Минкульт, было потрачено около 300 млн руб. Сегодня в регионах прошли местные праздники — самые масштабные, разумеется, в Тарханах и Пятигорске. В московском Большом театре состоялся концерт, в вечернем эфире прошло несколько телепрограмм. Вот и вся, в общем, культурная программа.
Конечно, не стоит преуменьшать значимость местных офицерских балов и обязательных лермонтовских чтений, но достаточно вспомнить, что творилось во время празднования в 1999-м двухвекового юбилея Пушкина, чтобы понять, что масштаб у нынешних торжеств, мягко говоря, не тот.
Впрочем, понять это можно и по юмористическим баннерам, на которых Лермонтов, не снимая мундира, превращается в слегка нелепого героя комикса, кокетливо подмигивающего, мол, «мне сегодня 200 лет».
Подобные шутки хорошо сочетались с образом «солнца русской поэзии», поскольку имели отношение не столько к реальному Пушкину, сколько к мифу, который поэт забавы ради самостоятельно создавал своими донжуанскими списками и «Песнями западных славян».
Лермонтов, проживший на 11 лет меньше своего кумира, никакой мифологии за собой не оставил, про него вообще известно до обидного мало, и половина этой информации из области мистического.
Потомок то ли шотландского пророка Лермонта, то ли испанского политика Лерма. Импульсивный юноша и в то же время хладнокровный боевой офицер, практически спецназовец, если использовать современные термины.
В общем, монолитный миф не складывается – да и бог с ним, ведь есть стихи.
И вот здесь возникает главная сложность с подобающим знаменательной дате превращением русского гения в духовную скрепу.
У Пушкина стихи легко подходят в качестве аргумента сегодняшним «западникам» и «славянофилам» одновременно: одним – «К Чаадаеву», другим – «Клеветникам России». И то и другое стихотворение можно цитировать и писать на плакатах целиком, а тем фактом, что второе написано через 13 лет после первого, – пренебречь.
Заручиться поддержкой Михаила Юрьевича тоже вроде бы легко представителям любых идеологических конфессий. Одним – «Прощай, немытая Россия», другим – «Бородино».
Однако насколько удачно смотрелись бы на транспарантах отдельные строки, настолько же не подходят для кричалок на митингах стихи целиком. Ведь понятно, что под «рабами» поэт понимал всех, кроме «господ», а патриотическая поэма об Отечественной войне пронизана горьким «богатыри не вы».
Можно вспомнить еще и «Предсказание» про то, как «царей корона упадет». Вот только неловко будет умолчать о том, что явившимся среди «чумы от смрадных, мертвых тел» (тот еще комплимент вожделенной революции) «мощным человеком» уже на академическом уровне принято считать Иосифа Сталина.
Иными словами, несмотря на все хлесткие вырванные из контекста цитаты, Лермонтов всегда был не про лобовую критику самодержавия или воинственную русофобию, но и не про пресловутый квасной патриотизм.
Его стихи — прежде всего яркая, куда более личная, чем у надмирного Пушкина (в конце концов резюмировавшего свой поиск вольности заменой счастья покоем и волей), но всесторонняя и зрелая оценка происходящего.
Не получается идентифицировать себя сегодняшним публичным интеллектуалам (опять же вне зависимости от лагеря) и с главным героем лермонтовской прозы.
Согласно результатам опроса ВЦИОМ, по окончании школы россияне чаще всего обращаются к наследию Пушкина и Толстого, а не Лермонтова. Но если бы они перечитали «Героя нашего времени», то сразу вспомнили, что мятущийся Печорин был не креаклом, а русским офицером, таким же как и его создатель.
Иллюстрировать неудобность Лермонтова как для официоза, так и для оппозиции можно до бесконечности.
Таким он, кстати, был и в жизни – в равной мере от него доставалось не только сгубившему Пушкина Николаю I (ссылка в кавказское пекло была наказанием посерьезней «двушечки»), но и «креативному классу» (вспомните «Думу»).
Именно лермонтовская зрелая непримиримость патриота и офицера, сражающегося не за «идеалы демократии», а за «странно любимую Отчизну», сочетание взвешенности и крайне болезненной, но необходимой личной вовлеченности в жизнь своего народа — как раз то, чего сегодня остро не хватает в общественно-политическом поле.
В котором даже война превращается не в народную трагедию, а в транслируемое в прямом эфире ток-шоу.
