Цивилизация
Большинство гордо зовет себя патриотами и в лице наиболее видных призывает к расправе над меньшинством, навесив на него ярлык либералов, а то и предателей. Патриот из патриотов Александр Проханов полагает, что ими «набита Россия, несравнимая по своей силе с Советским Союзом».
В Советском Союзе с отщепенцами разговаривали иначе, хотя и в разные годы по-разному. «Попадись эти молодчики с черной совестью в памятные 20-е годы, когда судили, не опираясь на строго разграниченные статьи Уголовного кодекса, а «руководствуясь революционным правосознанием», ох, не ту меру наказания получили бы эти оборотни!» — так на первом после снятия Хрущева партийном съезде Михаил Шолохов обличал Синявского и Даниэля, получивших по семь и пять лет лишения свободы за публикацию «антисоветских» книг на Западе.
Речь классика стала поводом для ходившего в самиздате письма Лидии Чуковской: «За все многовековое существование русской культуры я не могу припомнить другого писателя, который, подобно вам, публично выразил бы сожаление не о том, что вынесенный судьями приговор слишком суров, а о том, что он слишком мягок».
Теперь, боюсь, таких писателей пруд пруди. Впрочем, в большинстве своем творцы уверяют, будто находятся над схваткой, хотя читателей не обманешь: им всегда ясно, куда тяготеют их кумиры.
Хитом интернета минувшей недели стал блог Евгения Гришковца с его декларацией независимости собственных взглядов от кого бы то ни было: «Я не согласен с Михалковым и не согласен с Макаревичем, с ...каналом «Дождь» и НТВ... Я не согласен с Путиным, не согласен с Обамой и Меркель».
Может, оно и так, но с некоторыми из перечисленных Гришковец несогласнее, чем с другими. С кем именно, легко догадаться по внешним признакам, подмеченным острым писательским взглядом. Обама «за последний год как-то совсем иссох, истощал и осунулся». Ангела Меркель «за последние полгода сильно сдала, как-то скукожилась». Яценюк «говорит всегда многозначительно, артист провинциальный в самом худшем смысле этого слова». Порошенко тоже «склонен к артистизму и дешевым эффектам».
Правда, объективности ради писатель допускает, что «кому-то, наверное, смешны манеры Путина». Кому-то, но только не ему.
Не всегда, однако, столь легко распознать писательские воззрения. Патриарх современной русской литературы Андрей Битов «сидел на даче под Питером, спасаясь с правнуком от жары» и по этой уважительной причине не сразу узнал о «политических играх и декларациях» на сайте возглавляемого им Русского ПЕН-центра при потворстве вице-президентов центра Людмилы Улицкой и Алексея Симонова. Лето прошло, и он обратился к соратникам с письмом.
Особенно возмутило Битова выставленное на сайте заявление «Конгресса интеллигенции». Оно, это заявление, принималось «против самоизоляции России, против превращения ее в страну-изгоя, а в конечном счете в страну третьего мира, на десятилетия отброшенную с цивилизационного пути». Битов опасается, что таким образом ПЕН «подставляют под «драконов» закон о неправительственных организациях». Его беспокойство за судьбу своего детища можно понять. Ровно по этой причине многие достойные люди, руководители творческих коллективов, стараются воздерживаться от высказываний по острым вопросам.
Но, представьте, чувства писателя больше всего оскорбили стиль «интеллигентского» послания («каким совецким, большевицким языком это написано!»), да еще «надменность к странам третьего мира (обладавшим, между прочим, высокоразвитыми цивилизациями, пока варварская Европа, впоследствии их ограбившая, еще в шкурах ходила)».
В Фейсбуке письмо Битова горячо поддержал Евгений Попов, заявив, что не дело писательского сообщества «брать сторону того или иного политика, государства, правительства». И объяснил, почему не дело – «ибо все правительства подлы изначально и всегда.
Подлость входит важной составной частью в состав любого правления. Различен лишь процент этой подлости».
Ему вторила Татьяна Толстая, как и он, выдающийся (без шуток) стилист, недавно обрушившаяся на ту же Улицкую за «громкие и пустые заявления в жанре бла-бла-бла».
Один из их немногочисленных оппонентов Григорий Каковкин робко напомнил, что писатель в отличие от сапожника, дворника или представителя любой другой профессии молчать не может, в минуты роковые его голос должен быть слышен. И получил от Толстой отповедь: «Представление о писателе как о диссиденте, гражданине неверно. ...Ничего никому писатель не должен. Ни нести, ни открывать, ни пасти народы. Не должен. Хочет — пусть и несет, и открывает, и вообще делает что хочет. Но он не должен!»
Согласен, никто не вправе требовать и даже призывать творца к публичным высказываниям, тем более перед глазами печальный опыт тех, кто на них решился (Макаревич, Арбенина). Каждый решает сам.
В споре литераторов меня лично задело другое. Мне всегда казалось, в русской культуре писатель традиционно исполнял роль учителя, с кафедры объясняющего людям, как жить. Что ж теперь получается, поэт в России уже не больше чем поэт? И быть гражданином вовсе не обязан? Писатель вообще ничем никому не обязан?
Вроде бы так обстоит дело на Западе.
Надеюсь, я не обижу искренне почитаемых мною авторов, если скажу, что они являются носителями европейского сознания. Сознание это у нас не сильно прививалось, а теперь и вовсе отторгается. Двадцать с лишним лет страна живет при капитализме и обожает социализм.
Что тут скажешь? До начала писательской полемики я бы подумал, что названные мною мастера культуры в большом долгу если не перед народом, то хотя бы перед остатками интеллигенции, а теперь, получается, с них взятки гладки. Есть у нас для вас и другие писатели, страдающие по прекрасному советскому прошлому, так те только тому и рады. Но эти-то, эти?
Между прочим, возможность широко печататься и даже доступ к телевизору вместе с сопутствующей славой получили они в новые времена. В советские это было весьма затруднительно. Стало быть, чем-то этим временам обязаны? И не будет сильным преувеличением предположить, что они могли бы, в свою очередь, как-то поспособствовать проникновению европейских начал (скажем, идеи прав человека или разделения властей) в сознание окружающего народонаселения?
Довольно давно на наших глазах началась кропотливая работа по их отторжению. Суть многого из происходящего в наши дни — месть участников октябрьских событий 1993 года, их младших братьев и детей за тогдашнее поражение. На той стороне, хоть и нет закона, поддержка и энтузиазм миллионов, не в последнюю очередь обеспеченные литераторами. Вспомните хотя бы, чему посвящен последний роман Сергея Шаргунова, или почитайте его интервью с первым главой ДНР Александром Бородаем, философом и сыном философа, добровольцем в Приднестровье и защитником Белого дома в 93-м году. То, где интервьюеру «вспоминается идея Платона о том, что править должны философы». Но я не о них, а об уважаемых мною «стилистах».
Интерпретация реальности есть власть. Писатели — это власть. Прямо нам в мозг транслируют они свою картину мира, образцы жизни, поведения.
Не только телевизор формирует сознание — понимание происходящего в головах читающей публики во многом зависит от того, что думают эти люди.
Поза отстраненности от политики как грязного дела основана на посыле о подлости любого правительства. Однако в жизни встречаются и вполне приличные правительства, да и между европейской демократией (при всех ее недостатках) и типичной организацией власти во взятых под защиту Битовым странах «третьего мира» существует известная разница. Есть разница и между нынешней ситуацией на нашей родине и мирным началом десятых годов этого века.
Посыл этот слишком удобен, чтобы быть правдой.
Если все плохи, тем самым любая власть выводится из системы моральных оценок и, значит, получает индульгенцию за прошлые и будущие грехи. Об этом речь, а не о сравнении правительств друг с другом.
Выходит, «стилисты» вписались в новый поворот. Их поведение легализует изменившуюся систему власти и в какой-то мере служит ее украшением. Кто нам мешает, тот нам поможет. В этом смысле Андрей Битов, Александр Проханов и, допустим, Дмитрий Рогозин делают одно дело.
Иной раз русский писатель, оставаясь стилистом, перестает быть моралистом.
Автор — профессор права, публицист, автор книг «Американская мечта русского сектанта», «Полтора часа возмездия»
