Цивилизация
Весь секрет нескончаемого долголетия России заключается в традиционной незыблемости отношений между обществом и властью. «Демократической», «оранжевой», «цветной» и даже «националистической» революции в России не может быть по определению. За исключением двух случаев – если революция будет спровоцирована и одобрена властью, либо если сама власть утратит свою дееспособность, как это было в 1917 году.
А выборы — что в бывшем СССР, что в современной России — будут неизменно приводить к власти только тех, кто не будет скрывать своих намерений эту власть узурпировать. Причем под аплодисменты практически абсолютного большинства российских граждан.
Россия существует независимо от собственной экономики, от социальных условий в обществе, от состояния национальной культуры, медицины, дорог, экологии, от вменяемости власти, от степени коррупции и т.д. Дело тут в том, что Россия является единственной страной в истории человечества, чей смысл существования заключается в постоянных поисках смысла своего существования, и отвлекаться на вышеперечисленные пустяки она никогда не находила нужным.
Россия, а точнее, ее государственное устройство — это самовоспроизводящаяся копия однажды возникшей матрицы. Эта модель обрекает русский народ на вечное брожение вокруг дерева истории на цепи собственных комплексов, амбиций, обид и постоянных претензий к внешнему миру. И в этой ситуации интерес россиян к странам, лежащим за пределами России, возникал лишь в силу случайно возникавших обстоятельств и уж никогда не носил постоянного характера.
Точнее было бы сказать, что изоляционизм — это естественное состояние, исконное призвание России.
Сегодняшний восторг, с которым подавляющее большинство русских отгораживается от «загнивающего русофобского Запада» и который многие социологи осторожно называют «экстраординарным», — это и есть истинное и незыблемое кредо России, гарантирующее ей вечное существование.
В царской России почти генетическое стремление русского общества к изоляционизму было не так заметно за мощным фасадом европеизированной элиты. Пролетарская, а по существу, крестьянская революция 1917 года (напомним: в 1913 году крестьяне составляли почти 100 миллионов населения империи, тогда как пролетариев, т.е. квалифицированных рабочих, насчитывалось всего 4 миллиона) выплеснула из глубин российского общества крестьянскую массу вместе с ее традиционным мышлением и консервативными комплексами.
Именно эта масса с одобрительным улюлюканьем поддержала во времена коллективизации истребление тех нескольких миллионов предприимчивых и компетентных русских крестьян, которые слишком ценили свою личную независимость, чтобы довольствоваться общинным бытом. То бишь «слишком много об себе понимали», с точки зрения их антагонистов.
Став колхозниками, вчерашние русские крестьяне никак не изменили своего многовекового безразличия к внешнему миру. Тем более что, будучи вновь закрепощенными, они не то что за границу, а в ближайший райцентр отъехать не могли без разрешения председателя колхоза. Правда, это не мешало им грезить о том, как бы «землю в Гренаде крестьянам отдать».
При этом советский изоляционизм так и не утолил тягу русского человека к своей необременительной национальной самобытности.
Он носил идеологический, то есть наднациональный характер, а поэтому вечная российская убежденность в исключительности русских ценностей и традиций не осмеливалась напомнить о себе в эпоху интернационализма и классовой солидарности. Так что превосходством русских над всем остальным миром приходилось хвастать перед «младшими братьями».
В этой ситуации традиционно русским оставалось тотальное всевластие правящей верхушки, которая считала малейшую попытку эмансипации общества угрозой для своего тотального благополучия, а следовательно, государственным преступлением.
Нужно, однако, признать, что советским руководителям было гораздо легче скрывать свою некомпетентность, а то и просто невежество за мантрами марксистско-ленинского учения. Сегодняшним нашим демиургам приходится гораздо труднее в изобретении очередных «духовных скреп».
Полностью утратив за семьдесят лет тоталитаризма всякую связь с нравственным, культурным и общественным миром дореволюционной России, сегодняшние властители в очередной раз пытаются сформулировать смысл существования нашей страны путем сколачивания нехитрых постулатов, которые по их замыслу должны стать нашим очередным национальным кредо. Причем очевидные логические противоречия этих постулатов их авторов отнюдь не смущают.
Постулат первый: истинно русскому человеку присуща врожденная набожность. Тезис более чем сомнительный, ибо чем в таком случае объяснить тот исторический факт, что во времена революции миллионы богобоязненных русских крестьян с упоением вешали попов и громили церкви? Нам, не краснея, отвечают, что их подучили большевики (читай евреи). А вот при коммунистах все русские люди истово верили в бога, но скрывали свою веру из-за боязни репрессий.
Как бы то ни было, сегодняшнее обращение к православию общественную нравственность не улучшило, зато привело к публичным демонстрациям веры, которые иначе как комическими не назовешь. Например, к указу Стрелкова-Гиркина о запрете мата в рядах своих сторонников под тем предлогом, что «слова матерной брани употреблялись врагами Руси для осквернения святынь и подавления духа русских воинов, чтобы поставить народ на колени». После этого утверждения остается только недоумевать, как русским солдатам удалось победить в Великой Отечественной.
Постулат второй: Советский Союз был апогеем русской государственности, чье призвание заключалось и заключается в том, чтобы наставлять народы мира на путь истинной духовности и нравственности. Только национал-предатели могут утверждать, что СССР развалился по причине вопиющей неэффективности своей экономики, ибо на самом деле его погубило ЦРУ, которое, как мы теперь знаем, придумало интернет именно с этой целью.
Поэтому возрождение великой русской державы станет восстановлением исторической справедливости. Крым — это только начало будущего реванша. Правда, вопрос о том, почему КГБ, считавшийся более мощной организацией, чем ЦРУ, не сумел развалить США, остается без ответа.
Постулат третий: Россия – не Европа. И уж тем более не та загнивающая, погрязшая в пороках, нищающая на глазах Европа, которая по указке разваливающихся Соединенных Штатов пытается навязать нам свои так называемые ценности.
Вот и все «духовные скрепы». В качестве психостимулирующего наркотика они, пожалуй, сойдут на какое-то время, а вот для долгого употребления жидковаты. Ну да, нужда будет, еще что-нибудь такое придумаем. Мыслителей у нас ведь пруд пруди.
Впрочем, уже придумали. Вот, например, знаете ли вы, что американцы готовят смену режима в России в 2016 году? Не раньше и не позже. Или что украинцы, считающие себя подлинными русскими, намерены в обозримом будущем восстановить древнеславянский язык, Киевскую Русь и управлять ею? А чем хуже отлично вписывающееся в содержание «духовных скреп» предположение о том, что открытие Америки Христофором Колумбом, Америго Веспуччи и иже с ними было задумано тогдашней «мировой закулисой» (евреями, католической церковью и т.д.) специально для того, чтобы погубить в будущем Великую Россию руками нынешних «пиндосов».
Временные совпадения в этой гипотезе поистине зловещи. Ибо геополитические путешествия итало-испанских агентов «мировой закулисы», предпринятые в самом конце XV века, совпадают с точностью до одного-двух годов с окончательным становлением «Русского мира» под руководством Ивана III, который уговорами, а чаще огнем и мечом впервые собрал под длань Москвы пространство, назвавшееся Русью, а главное, уничтожил «либеральную» и прозападную скверну Новгородской республики.
Эта фабула лишь по чьему-то недосмотру пока еще выпадает из перечня доказательств вечной ненависти Запада к Непорочной Руси. Но ее время придет обязательно. Причем в обозримом будущем, когда Россия окончательно «сосредоточится» на самой себе.
И последнее. Вся история России со времен Петра Великого непреложно доказывает, что наше общество органически неспособно реализовать любую из мировых доктрин, будь то коммунизм, социализм, либерализм, социал-демократия, национализм или даже нацизм. Оно слишком аморфно, а посему будет вечно оставаться таким, каким оно было и есть.
Жестоко ошибаются те, кто с нетерпеливым наслаждением ждут «падения путинского режима» и возвращения России «в лоно цивилизованных стран» в результате то ли дворцового переворота, то ли «народного восстания». Ибо нынешнее состояние России необратимо именно потому, что оно для нее наиболее комфортно.
И тут впору пожалеть о том, что географическое положение России не позволяло ей оставаться в такой же глухой изоляции, как, скажем, Япония, открывшаяся миру только в 1854 году под давлением американской эскадры командора Мэтью Перри. Однако к тому времени национальное самосознание, традиции, культура японского народа сформировались настолько прочно, что японцы не испытывали никакого комплекса неполноценности при соприкосновении с западной цивилизацией. А это в свою очередь позволило им перенять у Запада ту же демократию без всякого ущерба для национального достоинства и национальных особенностей.
Окажись мы в положении японцев, не исключено, что и сегодня россияне носили бы охабни и горлатые шапки. Зато их не снедало бы постоянное ощущение собственной несостоятельности и у них не возникало бы потребности постоянно приставать к своим международным партнерам с вечным вопросом: «Ты меня уважаешь?»
