Цивилизация
Западное христианство левеет на глазах. Речь не о либеральных протестантах, которые, как и прежде, ратуют за социальную справедливость, пекутся об обездоленных, мечтают накормить голодную Африку и остановить глобальное потепление.
Левый поворот происходит в самых неожиданных местах — католической церкви и консервативной части англиканства.
Новый папа Франциск демонстративно отказывается от роскоши и помпы, и дело здесь не только в личном аскетизме. Он настаивает, что церковь должна повернуться лицом к тем, кому в современном мире приходится несладко: социальным низам, сиротам, иммигрантам. И вдохновляет католиков собственным примером: то поедет на итальянский остров Лампедуза, где ютятся беженцы из Северной Африки, то посетит тюрьму, то обрушится на богачей, которые пренебрегают своим социальным долгом.
Англиканскую церковь недавно тоже возглавил человек вполне консервативных взглядов — Джастин Уэлби. С чего же он начал свою деятельность? Во-первых, положил немало сил на то, чтобы женщины получили право становиться епископами, а когда Генеральный синод смехотворным меньшинством забаллотировал это предложение, заявил, что от него не отступится и сделает все возможное, чтобы англиканки обрели право на епископскую митру. Во-вторых, новый архиепископ Кентерберийский заявил, что будет изо всех сил бороться с современным ростовщичеством. Сейчас в Соединенном Королевстве процветает очень выгодный бизнес — payday loans, то есть, по-нашему, небольшие займы «до получки». Займы-то крошечные, большим банкам возиться с ними не с руки, а проценты огромные. И это сильно бьет по людям небогатым, многие разоряются и теряют жилье. Архиепископ, сам в прошлом финансист, объявил современным ростовщикам настоящую вендетту. И это лишь одно из его начинаний в борьбе за социальную справедливость.
Солидаризируясь с англиканским лидером в этой борьбе, папа Франциск более консервативен в богословском плане. К примеру, недавно твердо выступил против женского священства. Но нестандартно высказался по крайне болезненному для католиков вопросу отношения к гомосексуализму: «Коли гей всем сердцем ищет Бога, кто я, чтобы его судить». И хотя, по сути, папа не сказал ничего нового, он предельно мягко переформулировал 2358-й параграф католического катехизиса: если человек испытывает гомосексуальное влечение, но при этом искренне стремится следовать моральным предписаниям своей веры, папа ему не судья. Пресса подняла вокруг сенсационной фразы шумиху, выдернув ее из контекста, но мало кто обратил внимание на другой шаг Франциска. Его предшественник Бенедикт позволил консерваторам служить Тридентскую мессу на латыни, теперь они должны испрашивать на это специальное разрешение. Месса на национальном языке, понятная людям бедным и малообразованным, по-прежнему остается приоритетной. И этот важный шаг возвращает церковь к либеральному духу Второго ватиканского собора.
Чем объяснить такое «полевение» христианских консерваторов в Европе? Во многом это желание отвечать духу времени.
Критика современного капитализма с его безудержной алчностью, которая ведет от одного финансового кризиса к другому, сегодня усиливается. А вместе с ней усиливается и отторжение консервативных религиозных норм, которые его легитимизируют. Причем процесс этот, похоже, необратим.
На это указывает одно социологическое исследование, проведенное в США. Америка в религиозном отношении, конечно, не Европа, но нынешняя политическая повестка религиозного консерватизма сформировалась именно там. Борьба с абортами, гомосексуализмом, оправдание безудержного обогащения как награды за праведность были подняты на щит лидерами «морального большинства» — протестантом Джерри Фалуэллом, католиком Полем Вейричем и иудеем Говардом Филлипсом. Более тридцати лет назад им удалось сплотить вокруг своих лозунгов несколько миллионов избирателей и внести решающий вклад в победу Рональда Рейгана. Однако опрос, проведенный недавно Общественным институтом исследования религии (PRRI) совместно с Институтом Брукингса недвусмысленно показывает: эти ценности все больше становятся уделом верующих американцев преклонного возраста от 66 до 88 лет, среди которых их разделяет примерно половина. Тогда как в рядах церковной молодежи от 18 до 33 лет их придерживаются лишь 12%, а в два раза большее число озабочено совсем иными вещами: попечением о бедных, поддержкой меньшинств (куда входят и иммигранты, и гомосексуалисты), женским равноправием и защитой окружающей среды. Из опроса со всей очевидностью явствует, что происходит с «моральным большинством» в США. Оно неумолимо стареет и, несмотря на высокую продолжительность жизни, отходит в мир иной. А молодежь занимать вакантное место не спешит. Судьба политизированного религиозного консерватизма с его воинственным противостоянием всему новому оказывается под вопросом. И, судя по всему, не только в США, но и в Европе.
Дело в том, что молодые поколения американцев и европейцев все менее отличаются друг от друга. Глобализация и интернет сделали свое дело. Другое дело, смогут ли они консолидироваться в политическом плане так споро, как до сих пор умеют делать их консервативные оппоненты. Сноровки в сплачивании рядов под незамысловатыми агрессивными лозунгами тем не занимать. Но есть один фактор, который может многое изменить. Дело в том, что, согласно тому же опросу PRRI,
взгляды молодых церковных американцев мало отличаются от тех, что исповедует большинство их ровесников, не примыкающих к организованной религии (среди них могут быть как верующие, так и агностики). Они тоже ратуют за терпимость, права женщин и меньшинств, за охрану среды, заботу о бедных и т. д. Политической консолидации этих двух групп, разделяющих общие ценности, вряд ли может что-то помешать.
Лидеры американских религиозных консерваторов встретили результаты опроса в штыки. Заявляя, что хоронить их рано и они еще покажут Америке и миру, почем фунт лиха. Их европейские коллеги проявляют большую дальновидность и, если судить по высказываниям и шагам папы Франциска и архиепископа Кентерберийского, о которых говорилось выше, не только готовы к переменам, но и способны сами их осуществлять.
Российские религиозные консерваторы в этом смысле напоминают своих американских коллег, в симпатиях к которым их трудно заподозрить. Однако им не стоит забывать, что в отличие от США продолжительность жизни у нас крайне невелика и они не могут позволить себе роскошь делать ставку на уходящее поколение.
