Цивилизация
Вот она какая — стагнация
Согласно последним оценкам Минэкономразвития, рост ВВП в мае составил 0%, в июне — тоже 0% (месяц к месяцу с сезонным выравниванием). Экономика встала. Инвестиции начали откровенно падать, безработица — расти. Сальдо текущих счетов платежного баланса упало за год более чем на 40% (первое полугодие 2013-го к первому полугодию 2012 года). Если так пойдет и дальше — к концу будущего года оно достигнет нуля.
Главным драйвером поддержания ВВП во втором квартале 2013 года выступил рост реальной заработной платы (прежде всего бюджетников и прежде всего — за счет региональных бюджетов), но он произошел в основном в апреле. В значительной степени сказался и продолжающийся резкий рост потребительского кредитования. Однако рост потребительского спроса удовлетворялся во многом за счет импорта, отечественное производство мало участвует в этом «празднике жизни». Да и в первом квартале 2013 года все было не так уж радужно.
Росстат традиционно публикует три оценки ВВП за каждый квартал. Первая — просто цифра. Вторая — расчет ВВП по методу производства (по отраслям). И третья — когда указываются данные по росту ВВП по всем трем методам его расчета, которые должны дополнять и проверять друг друга. И вот тут-то и притаилась засада. По методу производства ВВП вырос в первом квартале 2013 года по всем трем оценкам на 1,6%. Но по методу использования доходов ВВП оказался на 2,9% меньше. Вычитая одно из другого, мы получаем 1,3% спада ВВП. Разница была списана на «статистическое расхождение», которое составило 441 млрд рублей и увеличилось по сравнению с I кварталом 2012 года в 15 раз.
Очевидный вывод из этой статистики — оценка ВВП по методу производства откровенно завышена. И мы наверняка это увидим через год, когда Росстат традиционно вернется к пересмотру старой статистики.
Оценка ВВП за I квартал 2013 года может быть существенно снижена для того, чтобы на ее фоне хорошо смотрелся рост в I квартале 2014 года... Это называется «эффект базы».
Теперь, глядя на то, как завышены первые оценки ВВП при торможении российской экономики, невольно задумываешься — а что стоит за первыми оценками в 0% роста ВВП в мае-июне? Может быть, уже начавшийся спад?
Планы правительства
Новый министр экономического развития Алексей Улюкаев на этой неделе представил на заседании правительства свои предложения по ускорению экономического роста.
Более или менее расшифрованы меры по поддержке малого и среднего бизнеса, повышению инвестиционной активности и росту доступности банковского кредитования. Остались абстракцией улучшение делового климата и «расшивка отдельных отраслевых проблем». Что меня больше всего удивило — так это мизерный масштаб предлагаемых мер.
Это — микромеры для решения макропроблемы стагнации. В момент падения экономического роста в стране до нуля в титул выносятся, в частности, задачи по «изменению требований к архивации документов» — это просто что-то уникальное.
И, конечно, потрясающая преемственность по сравнению с курсом предыдущего министра экономического развития Андрея Белоусова. Почти ничего нового за исключением некоторых «бантиков», связанных с хорошо знакомой Улюкаеву банковской проблематикой. Преемственность, которая заставляет думать о том, есть ли новые идеи у нового министра.
На что расчет?
Почему правительство так беспечно относится к торможению экономического роста в стране? Потому что оно надеется, что все наладится само собой. И вот как.
Прежде всего, замедление экономики стало очевидным во втором полугодии 2012 года. Это означает, что первое полугодие 2013 года считается по отношению к высокой базе прошлого года, а вот второе полугодие будет считаться к уже заметно затормозившейся в росте базе. Просто за счет эффекта базы правительство рассчитывает решить проблему ускорения экономического роста. И чисто статистически это вполне может оказаться именно так (при измерении «к соответствующему периоду прошлого года»), даже если в реальности продолжится стагнация (нулевой рост к предыдущему месяцу/кварталу).
Вторая надежда на то, что все наладится само собой — это урожай-2013. Будет произведено больше сельскохозяйственной продукции осенью-зимой этого года. Что, кстати, должно будет еще и сдержать инфляцию — за счет торможения роста цен на продукты питания.
Наконец, цикл запасов. В составе валового накопления ВВП учитывается прирост запасов товарно-материальных ценностей. В первом квартале этот прирост запасов резко сократился. Это хорошая новость, так как в последующем может возобновиться производство именно для восстановления уровня запасов, как это было, например, в цикле 2008–2010 годов. Логика проста: накапливаются излишние запасы, они давят на рынок, производство снижается. Когда запасы рассасываются — производство вновь возобновляет свой рост. Правительство рассчитывает, что начнется восходящая волна этого цикла.
Совершенно очевидно, что статистические фокусы не имеют отношения к действительности, урожай — разовый и независимый от правительства фактор, а цикл запасов может дать только временный эффект роста производства. Но ведь главное тут — «день простоять и ночь продержаться». А еще есть и традиционный русский «авось». Ну, например, из-за обострения политической ситуации в Египте вырастут мировые нефтяные цены. Или вообще что-нибудь произойдет у лежащего на печи парня «по щучьему велению».
Помощь Центробанка
Но есть и другой набор мер, которые могут быть осуществлены, но о которых говорить откровенно невозможно. И первая из таких мер — это девальвация рубля. Вслух можно говорить только о стабильном курсе. Любое слово о девальвации реализуется рынком немедленно — как показало июньское заявление министра финансов Антона Силуанова.
Безусловно, укрепление реального курса рубля в последние пару лет (рубль достиг докризисного реального значения в 2011 году и с тех пор реально укреплялся) внесло свой вклад в торможение российской экономики. Импорт дешевеет и выигрывает ценовую конкуренцию у отечественного производителя, экспортеры недосчитываются рублевых доходов, а значит, падает прибыль в экономике. Именно прибыль является наиболее чувствительной частью инвестиций, которые падают вслед за ней. И экономический рост тает.
Ситуация с рублем изменилась только с конца мая 2013 года, рубль стал заметно падать к бивалютной корзине. Это был подарок уходящего председателя ЦБ Сергея Игнатьева новому председателю — Эльвире Набиуллиной. Месяц работы Набиуллиной пока отмечен колебанием курса рубля в сторону усиления с последующим восстановлением его уровня. Но по месяцу судить, конечно, рано. Набиуллиной надо было сбить девальвационные ожидания, и она это сделала.
Будет ли дальше рубль падать? Посмотрим. Но именно ослабление рубля может принести доходы федеральному бюджету и прибыль экспортерам, что поддержит инвестиции.
«Второй фронт» помощи экономическому росту со стороны ЦБ — это ослабление денежной политики. Речь не о сокращении формальной ставки рефинансирования, которая ни на что не влияет. А о фактическом начале российской программы «количественного смягчения» — аналога американской QE. С понедельника 29 июля ЦБР приступил к использованию нового механизма кредитования — под нерыночные активы.
За первые пять месяцев 2013 года денежная база (деньги, созданные самим ЦБ) сократилась на 11%. И только в июне начала расти. В июле наверняка мы увидим ее заметный прирост, в том числе и за счет нового вида кредитов.
И, наконец, третий способ помощи ЦБ экономическому росту — это прекращение препятствования использованию бюджетных резервов.
Закопаем пенсионные деньги
При Игнатьеве бюджетные резервы были полным и абсолютным табу. Они копились и лежали на счетах Центробанка без какого-либо использования. Смысл, который вкладывал ЦБ в их накопление, — это стерилизация (изъятие из обращения) денежной массы. Бюджетные резервы служили инструментом монетарной политики по сдерживанию инфляции.
Сейчас больше никто не настаивает на таком ортодоксальном понимании бюджетных резервов. И экономические власти вдруг обнаружили, что у них есть колоссальный резерв денег — фонд национального благосостояния (ФНБ), который формально является пенсионной заначкой. Никто не собирается его тратить напрямую. Но вот вложить куда-то эти деньги — так заманчиво. И президент Владимир Путин дает отмашку на использование 450 млрд рублей из ФНБ на три инвестиционных проекта — кольцевую дорогу вокруг Москвы, высокоскоростную магистраль (ВСМ) до Казани и расширение Транссиба. Выглядит все это по меньшей мере странно по многим обстоятельствам.
Во-первых, если можно было вкладывать куда-то эти деньги, то почему власти этого не делали последние 10 лет? Почему они просто лежали мертвым грузом в ЦБ? А если их нельзя вкладывать (боимся инфляции) — то почему сейчас решились?
Во-вторых, если бюджетные резервы по экономическому смыслу являются монетарной стерилизацией, то любое их использование означает откровенную эмиссию денег. Инвестиции за счет эмиссии.
В-третьих, выбраны чрезвычайно дорогие и в принципе неокупаемые проекты. Про ВСМ уже сегодня заявляется, что нужны деньги не только на ее постройку, но и на дотирование минимум до 2050 года. А оценки по Транссибу скачут настолько сильно, что уже трудно им верить вообще.
В-четвертых, это же деньги пенсионеров. Они могут и должны инвестироваться исключительно исходя из интересов пенсионеров с гарантиями возвратности и доходности. О каких гарантиях может идти речь при покупке привилегированных акций в принципиально неокупаемых проектах?
Концепция бюджетных резервов «поехала». Уже никто не понимает, что это такое. Можно ли их использовать, и если да, то как? Смыслы наслаиваются один на другой и дают в результате ожидаемый эффект сродни кейнсианскому: стимулировать экономический рост, закапывая деньги без расчета на какую-либо их эффективность.
Но подобные рецепты применялись в США во время безнадежной и интеллектуально провальной депрессии 30-х годов. С тех пор государства научились использовать меры по расширению спроса и сокращению безработицы с заметно большей эффективностью. А мы предполагаем жить по рецептам 80-летней давности?
Неужели ничего лучшего наши экономические власти придумать не могут?
