Цивилизация
Чарльз Робертсон, главный стратег банка «Ренессанс Капитал», сопоставил декларируемые президентом Владимиром Путиным планы (повысить конкурентоспособность экономики, понизить инфляцию, привлечь инвестиции, улучшить корпоративное управление и т. д.) и реальные дела. Вывод — Россия способна стать Канадой или Норвегией, но вероятнее, что она повторит судьбу Греции.
Подробнее про то, почему нам легче превратиться в безнадежных должников, нежели в богатых канадских социалистов, можно почитать в журнале «Внешнеэкономические связи России». Вкратце сценарий прост. Не имея ни сил, ни решимости проводить реформы (в том числе отлучать от патерналистских инъекций приученных к ним людей, отказываться от финансирования помпезных проектов типа чемпионата мира или глобального перевооружения, а еще — пойти на сокращение маловразумительных трат на содержание госсектора, разрастающегося со скоростью саркомы) власть сначала тратит накопления, а если и впредь цены на сырье не начнут волшебным образом расти быстрее, чем амбиции, то и наращивать государственный долг. Робертсон не вспоминает (видимо, из чувства сострадания к аудитории) про корпоративные долги и их динамику.
История, в общем, старинная — про то, что обычно происходит, когда амбиции не совпадают с возможностями. Отдельный человек в таких обстоятельствах имеет высокие шансы получить звание «озлобленная посредственность». Государство — стать новой Грецией.
Дорогие затеи власти известны. Чарльз Робертсон скрупулезно перечисляет, каких именно возможностей недостает для их реализации, при этом отпадают варианты не только канадского или норвежского пути, но и австралийского, китайского и даже аравийского — остается только греческий вариант, если исходить из того, что в обозримом будущем вдруг кардинально не сменится проводимая политика.
На словах наш президент как бы за разумные преобразования. На деле же все сводится к тому, что нынче принято называть бюджетным маневром, — к поиску денег в худеющей казне на финансирование старой политики. О содержании этого маневра коротко и ясно сказал на «Коммерсант ФМ» экономист Сергей Алексашенко: «Бюджетный маневр образца 2014-го состоит из трех частей. Во-первых, это сокращение расходов, которые уже были включены в бюджет в прошлом году, и направление половины сэкономленных таким образом средств на силовой блок и госаппарат. Во-вторых, это появление новых мегапроектов (Москва – Казань, Дальний Восток, чемпионат мира по футболу), на которые пока найдено лишь 40% средств. И все они получены за счет сокращения расходов на образование и здравоохранение. В-третьих, это растущий дефицит бюджетов регионов, которым предстоит за свой счет выполнять расходные указы президента Путина».
Однако все риски наращивания расходов без подтверждения доходов не кажутся достаточными аргументами для того, чтобы смириться со смелым предположением о возможности превращения большой и богатой России в маленькую (11 млн человек) и теперь нищую Грецию. Если просто не отмахиваться от нехороших мыслей, то надо понять, как греки докатились до банкротства, которое, похоже, не признается формально и официально потому, что повлечет серьезные неприятности для разных французских и прочих европейских банков.
Схематично дело было так. Греки имели мизерные доходы при все возрастающих расходах. Низкие доходы объяснялись во многом тем, что в Греции налоги платили только те, кто не мог этого избежать.
При всех безрассудствах наших властей нельзя не признать, что с нулевых собираемость налогов в стране сильно улучшилась, так что эта греческая история не про нас. Но именно это, может быть, должно пугать больше банального уклонения. Налоги собирают все лучше, их повышают все больше, но расходы растут еще быстрее.
По части же расходов мы схожи с греками. Нет у нас массовой практики, как у них, выплаты 14-й зарплаты (с чем борется МВФ) и прочих прелестей популистской политики. Но есть важная (по сути— расходная) статья, как и у греков, — государственный сектор. Его доли в России и в Греции примерно равные — где-то по половине экономики. Но российская половина вместит в себя штук семь греческих, да еще останется место для маневров.
Механизм затратной работы греческого госсектора просто и понятно описал бывший работник Salomon Brothers Майкл Льюис («Бумеранг. Как из развитой страны превратиться в страну третьего мира»). Он привел несколько примеров дикой неэффективности госсектора в разных областях народного хозяйства Греции. И все — будто у нас срисовывал. Вот несколько примеров.
«Греки, отдающие своих детей в государственные школы, осознают, что для получения полноценных знаний им придется нанимать частных репетиторов», — пишет Льюис. Попутно отмечает, что греческая система государственных школ — одна из худших в Европе, но «она нанимает вчетверо больше учителей на одного ученика, чем финская, одна из лучших европейских систем образования».
По числу учителей на душу школьника у нас трудно добыть информацию, в России больше предпочитают традиционно стонать о том, что слишком много учеников приходится на одного учителя. Хотя многие неглупые наши учителя уже и прочитали про чужой опыт, и свой приобрели в том, что большие классы вовсе не обязательно приводят к снижению качества обучения, как и маленькие — к повышение качества образования.
Еще пример — про медицину. «Пациенты, которые обращаются в государственные клиники, считают необходимым дать взятку врачу, чтобы получить адекватное лечение», — описывает экзотику Льюис. У нас это вряд ли кому покажется необычным. Но мы не греки, мы продвинутые. И пишется закон о легализации доплат пациентами за гарантированное Конституцией бесплатное медицинское обслуживание. И нет внятного объяснения, что положено бесплатно, не говоря уже о том, что там делают страховые компании в системе обязательного медицинского страхования, если на самом деле они исполняют фактически бухгалтерские функции, а никак не страховые.
Есть много схожего с нами и в описании работы греческих железных дорог, и в других секторах пожирающего Грецию госсектора (все последние годы, конечно, греческие власти бодро рапортовали об очередных планах приватизации — вплоть до разорения). Еще очень знакомо читается про Грецию вот это: «Когда министры, которые всю жизнь находились на государственной службе, уходят на пенсию, они могут позволить себе многомиллионные особняки и два-три загородных дома».
И в Греции, и в России доля госсектора неуклонно росла. У нас, под традиционные заклинания власти принять меры, сдерживающие расширение госсектора, она уже превысила, по оценкам ряда экспертов, 50% (в мире в среднем — 30%, нормальные страны не впадают и в другую крайность).
В мае 2012 года президент в своем указе потребовал от правительства принять меры для сокращения госсектора до 1 ноября того года. Не получилось. В январе 2013-го вице-премьер Аркадий Дворкович говорит, что все не так и печально, доля государства в экономике сокращалась до тех пор, пока «Роснефть» не купила ТНК-BP, но теперь российские власти собираются продолжить приватизацию самой «Роснефти».
Сокращение доли, выходит, выражалось и в создании госкорпораций, что забавно. Помнятся и другие данные о «сокращении». К примеру, те, которые приводил в конце 2009 года Александр Шохин. Он говорил, что если считать по доле имущества, принадлежащего государству на всех уровнях власти, то она составляет более 50%, а с учетом косвенного контроля — превышает 75%.
И в Греции, и в России почти неконтролируемое разрастание госсектора стало риском и причиной неоправданных затрат, манящих в долговое ярмо. Правда, очевидны российские преимущества, которые можно бескровно использовать для снижения издержек.
Железные дороги очень трудно поддаются приватизации, а кроме них грекам, кажется, особенно и продавать частникам нечего. Сокращение же многих других явно неэффективных предприятий, финансируемых казной, влечет личные трагедии для тысяч достойных людей. Мой старинный знакомый, хороший греческий актер, мирно руководил детским театром, пока финансирование не закрыли и он не остался без постоянной работы. Актер нашел приработок: снялся у Кустурицы, работая в перерывах живой рекламой — большой кружкой — в Москве. Но не всем так везет. Легко написать, как Льюис, что в демонстрациях против бюджетной экономии идут греческие учителя, которые не учат, и врачи, которые не лечат. Но трудно лишить враз сотни тысяч семей средств к существованию.
В России таких проблем пока нет. И на то же здравоохранение можно в ожидании нормальных реформ не скупиться, если не перераспределять деньги от больниц на оборонные заводы и спортивные арены. А главное — есть и даже уже намечено, что давно следует продать в частные руки, и это не подразумевает лишение последних доходов и так небогатых врачей, учителей или актеров.
«Но… планы по приватизации были свернуты. В прошлом году инвесторам обещали, что банки и инфраструктурные компании будут приватизированы, а доля государства в сырьевых компаниях будет продана до 2016 года. Сейчас речь идет о том, что банки останутся государственными, а доли в сырьевых компаний не будут проданы… На рынке нефти и газа государство в ближайшие годы останется доминирующим игроком. На рынках ходят слухи, что «Роснефть» вот-вот поглотит и другие частные компании», — говорит Робертсон, объясняя, почему мы не станем, похоже, Канадой.
А ведь могли бы попытаться с немалой вероятностью успеха.
