Цивилизация
О том, стала ли неожиданностью вторая революция в Египте, о том, как «Братья-мусульмане» (организация запрещена в России) вместо оппозиции стали властью, и о крахе исламистского проекта в политике в интервью «Газете.Ru-Мнения» рассказал президент Института религии и политики, исламовед Александр Игнатенко.
— Насколько ожидаемым было такое развитие событий в Египте? Мог ли политический кризис разрешиться без смещения Мурси?
— Такое развитие событий было вполне ожидаемым. Во всяком случае, для Института религии и политики, который я возглавляю. Если вы зайдёте на сайт Института, то увидите там на главной странице анонсы двух аналитических материалов: января 2012 года — «Одноразовая демократия для Египта» и февраля 2013 года — «Значительная часть египетского общества не хочет жить в государстве «Братьев-мусульман». Смысл этого и других материалов в том, что «Братья-мусульмане» формировали в Египте абсолютно нетерпимую для египтян — причем, сразу скажу, в том числе и для мусульман, а не только, скажем, христиан, либералов, левых или шиитов — политическую ситуацию, которая не могла не разрешиться организованным протестом подавляющего большинства египетского общества против «Братьев-мусульман», которые выстроили в стране исламистскую политическую систему.
Пожалуй, неожиданной была форма этого протеста. Свержение президента Мухаммеда Мурси не было военным переворотом. Это – новый тип революции, в которой гражданское общество обратилось к армии.
И армия ответила ему поддержкой. Вспомним, когда министр обороны генерал Абдельфаттах ас-Сиси зачитывал «дорожную карту», вокруг него находилось много гражданских лиц: крупнейший суннитский авторитет Египта (да и мира тоже) шейх «Аль-Азхара», коптский папа, лидер Фронта национального спасения, бывший глава МАГАТЭ Мухаммед эль-Барадеи, несколько человек от гражданского движения «Тамарруд», которое собрало 22 миллиона подписей с требованием отставки Мурси, большое число очень авторитетных юристов. И временным президентом был назначен не какой-нибудь генерал, а сугубо гражданское лицо — глава Конституционного суда Адли Мансура.
— Некоторые называют происшедшее крахом демократии, имея в виду, что Мурси был избранным президентом. Другие – провалом исламского политического проекта. Справедливы ли такие оценки?
— На этот вопрос кратко не ответить. Ассоциация «Братья-мусульмане» как организация не принимала участия в «Революции 25 января». Члены ассоциации, не имеющей жёсткого и формального членства, присутствовали в индивидуальном качестве на площади Ат-Тахрир в Каире в январе 2011 года, но не более того. Руководство и актив «Братьев-мусульман» прекрасно понимали, что это – не их революция, а революция неисламистских сил – либералов-западников, христиан, левых разных оттенков, мусульман, желающих демократических перемен, и т. п. Сразу после революции Ассоциация «Братья-мусульмане» заявила, что не будет принимать участие в выборах законодательных органов власти, не войдёт в правительство, не станет выдвигать кандидата в президенты. Такую позицию эксперты объясняли двумя обстоятельствами: во-первых, неуверенностью «Братьев-мусульман», что они со своим известным египтянам исламизмом смогут занять достойное место в политической системе, которую станет формировать победившая светская революция. Во-вторых, любому непредубеждённому наблюдателю было ясно, что новые власти Египта столкнутся с острейшими социально-экономическими проблемами, которые частично и были причиной самой революции, и не смогут их решить. (Вопрос, возможно ли вообще их решение. Кажется, невозможно.) И тут, полагали эксперты, да и сами «Братья-мусульмане», после поражения светских сил в противоборстве с кризисом они придут со свои лозунгом «Ислам – вот решение», то есть они планировали участвовать во власти и, возможно, возглавить её после кризиса, который наступит в будущем, когда преимущественно светские силы потерпят неудачу.
Но в дальнейшем события разворачивались несколько иначе: «Братья-мусульмане» стали активно участвовать в политическом процессе и получили очень высокие результаты: большинство мест (совместно с салафитами) в парламенте, президентом стал кандидат «Братьев-мусульман». Мы объясняем это несколькими обстоятельствами. Во-первых, политический процесс в Египте начал формироваться по демократическим «лекалам», разработанным на Западе: срочно начали формироваться политические партии, которые только и могли участвовать и в парламентских, и в президентских выборах. Организации – акторы «Революции 25 января» были не консолидированы и аморфны, взаимно противоречивы и абсолютно неспособны создать единую партию. А «Братья-мусульмане» имели большой опыт (с 1928 года) политической борьбы и организационной деятельности. Грех было не воспользоваться таким козырем.
Между прочим, «Братья-мусульмане» рассчитывали только на 10–15% голосов на выборах в парламент и видели себя в удобных креслах парламентской оппозиции.
Во-вторых, участвовать в политическом процессе в Египте «Братьев-мусульман» и других исламистов заставило внешнее давление. Аравийские монархии в лице Катара и Саудовской Аравии были заинтересованы в том, чтобы в Египте сложилось государственное руководство, лояльное (в идеале – подконтрольное) им. Цель была чисто прагматическая: в видах будущей войны с Ираном (или господства Ирана в зоне Персидского залива) аравийские монархии стали планировать и прокладывать пути углеводородного трафика в Европу, на побережье Средиземного моря в западном направлении, к Красному морю, и далее – к Суэцкому каналу, а также – на север, по суше через Иорданию и Сирию. «Сирийский» проект стал пробуксовывать. Вместо «блицкрига» (как в Ливии) аравийские монархии увязли в сирийском кризисе, которые становится фактором дестабилизации как региона Ближнего Востока, так и самих аравийских монархий. В этих условиях «египетский» проект получил первенство. И Катар, и Саудовская Аравия занялись срочной «аравизацией» Египта. Так, они попытались осуществить контроль над религиозным комплексом Египта: в Египте попытались создать по типу имеющегося в Саудовской Аравии совета великих улемов (хайа кибар аль-уляма) высшую религиозную инстанцию, руководящую всей религиозной жизнью в стране, а также переформатировать руководство «Аль-Азхара». При этом, что характерно, в этих руководящих органах предполагалось участие саудовских улемов, а руководителем одной из организаций, а то и обеих предполагался бывший египтянин, идеолог «Братьев-мусульман» Юсуф аль-Карадави, обретавшийся в столице Катара Дохе. Самое главное, эти аравийские монархии использовали в полной мере механизмы воздействия на внутреннюю политику Египта, которыми они располагали. Катар «надавил» на «Братьев-мусульман» – в том числе финансовыми вливаниями, и они создали Партию свободы и справедливости. Саудовская Аравия сделала то же самое с салафитами, которых она внедряла в Египте ещё с 70-х годов прошлого, XX века, и они создали ряд салафитских партий – «Ан-Нур» («Свет»), «Самобытность» («Аль-Асаля») и др. «Аль-Гамаа аль-исламийя» («Исламская группа», или «Исламский джамаат»), внедрённая Саудовской Аравией в Египте в 70- годах с одобрения тогдашнего президента Анвара Садата, создала Партию строительства и развития. Неформализованный блок исламистских партий взял две трети мест на парламентских выборах и провёл в президенты члена «Братьев-мусульман» Мухаммеда Мурси.
При этом мощная салафитская «улица» в той её части, которая не вошла в салафитские партии («жёсткий» салафизм отрицает демократию как таковую, рассматривая её как «неверие» — куфр, и отрицает за мусульманином право входить в какие бы то ни было партии), была организована в созданные по саудовскому образцу и при саудовском спонсорстве группы «Комитета по поощрению добродетели и удержанию от порока» («Хайа аль-амр би-ль-маруф ва-н-нахй ан аль-мункар»), который, в частности, «прославился» тем, что отрезал ухо копту-христианину, слушавшему музыку, тем самым остро поставив вопрос о том, что нормы шариата радикальные исламисты начали распространять и на немусульман. Более того, радикальные исламисты–салафиты разрушали нововозведённые христианские церкви, которые по шариату нельзя строить на территории «мира ислама» (при допустимости сохранения церквей, существовавших на момент установления исламской власти), уничтожали суфийские места поклонения (так называемые мазары) и т. п. Радикальные салафиты составили массовую базу филиалов «Аль-Каиды» (организация запрещена в России), создававшихся на территории Египта под разными названиями при спонсорстве Катара и Саудовской Аравии. Здесь ярким примером салафитской аль-каидовской группировки стала организация «Сторонники шариата» («Ансар аш-Шариа») – египетское отделение всемирной организации, ячейки которой были созданы в Тунисе, Ливии, Йемене, России (Дагестане).
Примечательно, что Высший военный совет (ВВС), бывший длительное время высшей властью в Египте, поощрял исламистов всех мастей, рассматривая их как реальный противовес движущим силам «Революции 25 января», реализация целей которой угрожала военным – плоти от плоти режима Мубарака и корпорации, контролировавшей до трети экономики Египта.
Есть факты натравливания военными исламистов на либералов-западников как на «чуждые» элементы. Электоральный процесс в Египте сопровождался закрытием и судебным преследованием прозападных (в основном проамериканских) НКО и представительств фондов, которые оказывали воздействие на организаторов «Революции 25 января».
Бесспорны факты такого воздействия, например, в отношении «Движения 6 Апреля», которое предприняло до «Революции 25 января» две попытки «оранжевой» революции в Египте. Исламистам был предоставлен льготный электоральный режим, который, кроме всего прочего, выражался в том, что абсолютно не пресекались, даже формально (хотя такая возможность у военных была), нарушения электорального законодательства – использование религиозной (исламской) символики, лозунгов и программ, что было запрещено, но к чему новообразованные исламистские партии прибегали в массовых масштабах, что не в последнюю очередь стало залогом их электорального успеха.
Некоторые эксперты и политики трактуют «Братьев-мусульман» как умеренных исламистов, с которыми можно иметь дело — в отличие от радикалов типа салафитов и аль-каидовцев. В немалой степени это – адекватная оценка. И, если бы в Египте установилась власть только «Братьев-мусульман», нельзя исключать, что Египет пошёл бы не по тому пути, по которому идёт сейчас. Но с самого начала прорыва «Братьев-мусульман» во власть они блокировались со всеми исламистами включая самых радикальных. Примечательны два факта, подтверждающие это утверждение. Во-первых, на митинге исламистов (не только «Братьев-мусульман», но и салафитов, и аль-каидовцев) накануне процедуры передачи власти от Высшего военного совета (ВВС) гражданскому президенту Мурси последний заявил, что он черпает свою легитимность у них и, что важно в данном контексте, заявил также, что будет бороться за освобождение из американской тюрьмы Омара Абд-ар-Рахмана, который в США осуждён на пожизненное заключение за организацию теракта 1993 года против Всемирного торгового центра в Нью-Йорке. Это был «месидж» радикальным исламистам, в частности – «Исламской группе» («Аль-Гамаа аль-исламийя»), идеологом которой Омар Абд-ар-Рахман являлся (и является до сих пор), и обязательством отблагодарить радикальных исламистов за электоральную поддержку. Во-вторых, сразу после вступления в должность президента Мухаммад Мурси организовал вооружённую провокацию на Синайском полуострове силами египетских аль-каидовцев и палестинских хамасовцев, что дало ему возможность начать резкую и масштабную чистку армии: были отправлены в отставку министр обороны (он же глава Высшего военного совета, который оставался после передачи власти от военных гражданскому президенту неким контрольным политическим органом в Египте; тем самым ВВС был де-факто распущен, и Мурси начал действовать бесконтрольно) маршал Тантави и начальник военной разведки. На эти должности Мурси стал расставлять своих людей, близких «Братьям-мусульманам». Или тех, кого он считал таковыми. Место Тантави занял нынешний министр обороны ас-Сиси.
Главной заботой и основным содержанием деятельности Мурси стало, при игнорировании обостряющихся социально-экономическим проблем, которые были одной из причин «Революции 25 января», формирование исламистской политической системы в Египте, или, в иной формулировке, укрепление монопольной власти исламистов в стране.
Мурси присвоил себе все властные полномочия, в первую очередь те, которые принадлежали по факту Высшему военному совету. Была «продавлена» исламистская конституция. Зажималась традиционно свободная в Египте пресса. На все более или менее значимые посты расставлялись исламисты – без какого-либо учёта их способностей или бэкграунда. Самый яркий, но отнюдь не единичный пример – назначение губернатором Луксора буквально накануне «Революции 30 июня» одного из руководителей «Исламской группы» («Аль-Гамаа аль-исламийя») – той самой, которая именно в Луксоре совершила в 1997 году печально знаменитый теракт, в результате которого погибли 58 иностранных туристов. Это вызвало массовые протесты жителей провинции и стало «спусковым крючком» «Революции 30 июня». И вызвало к жизни требование создания в Египте без Мурси правительства профессионалов независимо от их партийной принадлежности, но обязательно без исламистов. Египтяне стали называть этот процесс «ихванизацией» от арабского названия «Братьев-мусульман» – «Аль-Ихван аль-муслимун». Они начали протестовать против того, что Египтом управляет через марионетку «Братьев-мусульман» Мухаммеда Мурси верховный наставник (руководитель) Ассоциации.
При этом Мурси постоянно ссылался на то, что он «демократически избранный президент всех египтян». Однако демократию он трактовал, только как волю большинства (хотя он не был избран большинством египтян, а большинством участвовавших в выборах, что не одно и то же), игнорируя такие демократические принципы, как учёт интересов и воли меньшинств (например, христиан), и, самое главное – своими действиями по исламизации государства отрицая такой демократический принцип, как возможность сменяемости власти в Египте.
Такая «демократия» на самом деле расколола страну и поставила её на грань гражданской войны. Военные, совершая то, что стало политическим содержанием «Революции 30 июня», правильно говорили, что они «спасают Египет от террористов, экстремистов и невежд».
— Новости о назначении руководства страны очень противоречивы, можно ли делать какие-то выводы о конфигурации временного правительства?
— Будучи заняты политическими играми, «Братья-мусульмане» в полной мере проявили свою абсолютную некомпетентность как руководители государства. Не была решена ни одна из проблем Египта, они только обострялись.
Один из египетских военных сказал недавно, что «Братьям-мусульманам» торговую лавку нельзя доверить, не то что такую страну ,как Египет. И это – святая правда. Они довели страну до экономического краха. По некоторым сведениям, финансового потенциала Египта хватит на шесть месяцев, после этого наступит банкротство государства.
На повестке дня стоит вопрос спасения египетской экономики. И правительство в Египте будет формироваться не из политиков, а из профессионалов и специалистов. А армия будет обеспечивать относительную стабильность в стране, пресекая все попытки дестабилизации.
— Один из прогнозов развития ситуации – гражданская война. Реальна ли эта угроза?
— Исламисты в Египте сделали всё возможное, и даже больше, для того, чтобы началась гражданская война, которая может привести к распаду Египта. В стране накоплено чудовищное количество нелегального оружия – 6 000 000 (шесть миллионов!) единиц. Есть много людей, которые умеют и любят воевать – те же салафиты-джихадисты и аль-каидовцы, которые прошли «школу» джихадов в Афганистане, Боснии, Чечне и т. д. и вернулись после установления власти исламистов в Египет.
В сложившихся условиях армия оказалась единственным национально-консолидирующим механизмом, отвечающим на учащающиеся вооружённые вылазки исламистов и сохраняющим единство и целостность Египта.
— Можно ли считать египетские волнения предвестником других подобных вспышек в арабском мире?
— Происходящее в Египте – антиисламистская революция. И она воздействует на другие арабские страны, где к власти на прошлых этапах пришли исламисты. Уже формируется в Тунисе движение «Тамарруд» — по типу египетского. Да и за пределами арабского мира, в Турции, волнения на площади Таксим и по всей стране – это тоже антиисламистское восстание. События в наиболее продвинутых странах исламского мира свидетельствуют о крахе исламистского проекта.
