Цивилизация
На прошлой неделе официальный представитель Следственного комитета Владимир Маркин, который теперь не только снимается в видеороликах для сайта СК на фоне синей стены, но и в довольно вольной манере пишет в твиттер, пообещал привлечь к уголовной ответственности водителя маршрутки, который якобы высадил за неоплаченный проезд 9-летнюю школьницу Женю Мельникову. В твиттере Маркин назвал водителя негодяем, обвинил в черствости и равнодушии, а дело в отношении неустановленного лица (спустя неделю его все еще не нашли) завели по ст. 125 УК РФ — оставление в опасности. Возбудили наутро после происшествия, молниеносно.
И дело даже не в том, что за несколько недель так и не стало ясно, подтверждаются ли слова девочки и был ли вообще инцидент с маршруткой или же она решила, соврав, объяснить родителям свое семичасовое отсутствие после урока музыки. Дело в том, что
Следственный комитет и его представители, спеша поспекулировать на модной детской теме (а СК впору соревноваться в этом с уполномоченным по правам ребенка Павлом Астаховым), не задумались о формальной стороне вопроса: насколько поступок водителя маршрутки попадает под действие Уголовного кодекса вообще и статьи 125 в частности.
В ней идет речь не только о «малолетстве» пострадавшего лица. В ней идет речь прежде всего об «опасном для жизни и здоровья состоянии». Можно ли назвать таковым высадку ребенка на остановке не ночью, не вдали от населенного пункта, а в Москве — на такой же остановке, на какой девочка несколько минут назад села без билета? Можно рассуждать о моральной стороне вопроса (водитель мог бы и пожалеть ребенка; если другие пассажиры все же были в салоне — могли за девочку заплатить), но первая же прокурорская проверка в Следственном комитете должна засомневаться в законности возбуждения уголовного дела.
Это не первый случай, когда следователи, выполняя свои прямые обязанности, то есть заводя уголовные дела, дают повод засомневаться, руководствовались ли они непосредственно Уголовным кодексом или же чем-то, что не имеет к нему прямого отношения. Взять, например, нашумевшее «болотное дело» о столкновениях с полицией 6 мая 2012 года: с квалификацией по статье 212 — массовые беспорядки — не соглашаются очень многие юристы. В статье идет речь о «насилии, погромах, поджогах, уничтожении имущества, применении огнестрельного оружия, взрывчатых веществ или взрывных устройств, а также оказании вооруженного сопротивления представителю власти» — в реальности есть сопротивление полиции, но эти действия исчерпывающе охватывает статья 318-я, по которой обвинение многим арестованным тоже предъявлено. Так при чем здесь беспорядки? Зато такая формулировка эффектно звучит в новостях и заодно дискредитирует всех участников митинга на Болотной — о каком, мол, мирном протесте они говорят, если на самом деле речь идет о массовых беспорядках.
Восемь лет назад по той же статье судили нацболов, захвативших в декабре 2004-го приемную администрации президента на Ильинке. Тогда 39 человек забаррикадировались в кабинете Владислава Суркова, вывесили из окна баннер «Путин, уйди сам!» и стали разбрасывать листовки.
Через 15 минут в кабинет вошла милиция, последнего участника акции вывели из приемной через 40 минут, пострадавших не было. События в комнате, в которой едва поместились все участники, как и события на Болотной, назывались массовыми беспорядками.
«Вначале по этому делу была 278-я статья — насильственный захват власти, а это до двадцати лет лишения свободы, — вспоминает адвокат активистов НБП (организация запрещена в России) Дмитрий Аграновский. — А там все ребята такие молодые, студенты, не знаю, как их родители тогда не умерли, так они были перепуганы. Но потом, месяца через три, дело переквалифицировали на 212-ю статью, с чем мы тоже были, конечно, не согласны». Но, если бы не это обвинение, нацболов пришлось бы судить только за порчу казенного имущества — в общей сложности на 147 тысяч рублей. Звучит, конечно, совсем не так солидно, да и реальным лишением свободы не грозит (а за акцию в президентской приемной в итоге сели восемь активистов из 39).
Несоответствие того, что действительно произошло, и статьи Уголовного кодекса, выбранной следователями, — обычная ситуация для уголовных дел, в которых усматривается политическая составляющая, говорят юристы.
Один из примеров — практика применения статьи 282 УК РФ (возбуждение ненависти либо вражды). Эту статью вообще неоднократно предлагалось отменить: сторонники такого подхода ссылаются на то, что по 282-й судят за «мыслепреступления», а не за преступные деяния как таковые.
Но если бы разжигание ненависти было возможно только по национальному или религиозному принципу, то с составом преступления по этой статье еще как-то можно было бы разобраться. Однако зачастую речь в уголовных делах такого рода идет о разжигании ненависти к социальной группе — и вот тут злоупотребления не просто возможны, они повсеместны.
Социальной группой признаются произвольные объединения граждан по тем или иным признакам: профессиональной принадлежности, убеждениям, верованиям. Одной из первых в правоприменительной практике появилась социальная группа «сотрудники милиции» (дело блогера Саввы Терентьева, разместившего в ЖЖ комментарий с фразой «сжигать неверных ментов»), затем — «депутаты Государственной думы, кроме фракции КПРФ» (обвинение с такой формулировкой предъявили кировскому депутату-коммунисту Ярославу Немчанинову), «скинхеды» (дело антифашиста Андрея Иванова, который снял фильм «Российские скинхеды-антифашисты») и так далее.
«Натягивать на статью» — обычная практика следователей, и не только по политическим делам, — говорит председатель Межрегиональной правозащитной ассоциации «Агора» Павел Чиков. — Это может быть подгонка под кампанию, под показатели». Помимо дел по 282-й статье, количество которых особенно выросло после появления в правоохранительных органах специальных центров по борьбе с экстремизмом, Чиков приводит в пример статистику расследования дел по статье 210 УК РФ — организация преступного сообщества: «Где-то после 2005 года власти решили бороться с преступными сообществами, и таких дел стало огромное количество, хотя до того их семь лет не было. В итоге появлялись такие «специалисты», что из трех бомжей, забивших четвертого, умудрялись дело об ОПС оформить».
Пример такой же «кампанейщины», по мнению правозащитников, — дело Руслана Вахапова, водителя из Ярославской области. Вахапова обвиняют в совершении развратных действий в отношении несовершеннолетних — это статья 135 УК РФ, тоже популярная в последнее время. Сам водитель говорит, что вся его вина заключается в том, что он во время одной из поездок, не дотерпев до ближайшего туалета, помочился в кустах у обочины. Спину Вахапова видели дети — две несовершеннолетние девочки. В итоге его приговорили к семи годам строгого режима. Защищать водителя взялись юристы правозащитной организации «Общественный вердикт», и им удалось доказать, что материалы дела против него были сфабрикованы ярославскими следователями. Однако Руслан Вахапов на свободу не вышел: сейчас суд заново рассматривает дело о развратных действиях, а обвиняемого держат под арестом. Хотя сходить в туалет в неположенном месте — это административное правонарушение, и под статью 135-ю оно попадать не должно.
В случае с девочкой Женей и водителем маршрутки пока обошлось без арестов: следователи допросили 12 человек и провели очные ставки, но потерпевшая так никого и не узнала.
И это тот случай, когда лучше бы вся история оказалась детской выдумкой: потому что, если водитель Женю действительно высадил, найти его будет проще простого. И можно что угодно говорить о его моральных качествах, но года лишения свободы за оставление в опасности, которого не было, он точно не заслуживает.
Что бы там ни нашептала следователям актуальная информационная повестка.
Автор — корреспондент телеканала «Дождь».
