Цивилизация
В ближайшей перспективе в России неизбежно произойдет крушение правящего режима. Но повторный после 90-х годов прошлого века крах вряд ли повторится в виде фарса.
Быстро последовавший за революционными событиями начала 90-х годов номенклатурный реванш не позволил преодолеть порожденный правившим в СССР советским режимом многосторонний кризис, который и привел к его крушению. И хотя сегодняшний режим заметно отличается от советского, но по своей номенклатурной сущности является его прямым продолжением. Поэтому и
царящая в стране обстановка во многом напоминает обстановку накануне падения советского строя.
В этом контексте важным представляется сопоставительный анализ тех социальных групп, которые были движущими силами революционных событий начала 90-х годов, и тех, которые приняли участие в массовых акциях протеста против правящего сегодня режима.
Движущими силами «ненасильственной» революции 90-х годов выступили две разные социальные группы.
С одной стороны, это была часть советской партийно-хозяйственной номенклатуры, более молодые партийные и комсомольские кадры, которые в условиях старения советского режима не видели для себя перспектив быстрого карьерного роста, продвижения в высшие эшелоны власти, но обладали конкретными организационными и информационными ресурсами.
С другой стороны — сравнительно небольшая по отношению ко всем гражданам страны, в основном проживающая в двух столицах и крупных научно-промышленных центрах, но активно настроенная на перемены часть советской интеллигенции. Ключевой особенностью этой социальной группы, обладавшей всеми достоинствами и недостатками советской интеллигенции, была жажда перемен, пассионарность как непреодолимое внутреннее стремление к изменению — естественно, к лучшему — окружающей жизни.
Ясного представления о том, какими должны быть эти перемены, кроме самого общего, что они должны быть «демократическими», у рожденных в СССР не было, да и быть не могло.
Свою главную задачу они видели в отмене шестой статьи Конституции СССР о ведущей и направляющей роли КПСС и устранение тем самым монополии этой партии на власть. А дальше … дальше быстро наступит светлое завтра. О демократических, политических и государственных порядках и рыночной экономике, о необходимости коренных политических и социально-экономических преобразований и сопряженных с ними трудностях и проблемах подавляющее большинство не только рядовых участников, но и лидеров протестного движения 90-х годов имело лишь очень смутное представление.
Основу протестного движения 90-х годов составляли люди среднего возраста от 30–35 до 50–55 лет, небольшую — люди пенсионного возраста, а вот студенческая молодежь и, по советской терминологии, молодые специалисты в событиях тех лет значительного участия не принимали.
Главными действующими лицами стали люди, находившиеся уже на подъеме или даже вершине своей доступной им при советской системе профессиональной карьеры, но они были советскими романтиками и готовы были ради «всеобщего светлого будущего» неограниченно тратить свои силы и время на митинговую стихию даже в ущерб карьерному росту. Именно они составили костяк самого массового в то время общественно-политического движения «Демократическая Россия», которое служило организационной основой протеста. При этом представляется, что от произошедших перемен больше всех пострадали именно люди среднего возраста, так как значительная их часть, так и не осуществив до конца свою вполне успешную советскую карьеру, не смогла найти для себя профессионально комфортное место и благополучно встроиться в новую постсоветскую жизнь. Поэтому многие из них сегодня озлобились, проклинают «лихие девяностые» и ностальгируют по советским временам.
Но тогда они были едины в своем революционном порыве и сплочены в общем стремлении разрушить советский забор, за которым должна была находиться, правда, не очень понятно какая, но непременно лучшая жизнь. И готовы были грудью защищать друг друга, когда возникали угрозы быть погребенными под обломками падающего советского забора, вполне реальные угрозы их жизням. Так это было в 1991 году в марте, когда более чем полумиллионная демонстрация противостояла войскам, введенным в Москву по приказу Горбачева, и в августе во время путча ГКЧП.
Главным источником заряжающей протестное движение энергии было вовремя и точно сказанное слово. Тот, кто вчера ярко публично выступил или написал, обнажая пороки советской системы, даже если это был «секрет Полишинеля», завтра становился кумиром и лидером протестного движения. Именно слово поднимало и сплачивало людей, выводило их на митинги и демонстрации.
Символический образ пассионария 90-х — человек, идущий в колонне демонстрантов с работающим транзисторным приемником на груди и с упоением слушающий выступление очередного оппозиционного депутата, публициста, известного ученого или деятеля культуры.
Но когда советский режим рухнул и от слов и уличных протестов необходимо было перейти к конкретным, каждодневным делам по строительству нового государства, у протестного движения, с одной стороны, не оказалось должного для этого потенциала, а с другой — даже тот небольшой и в основном пассионарный потенциал, который все же имел место, не был никак задействован. И в этом немалая вина лежит на «демократах первой волны». Поставив свою личную политическую карьеру в зависимость только от их персональной поддержки президентом Ельциным, они достаточно быстро проиграли аппаратную борьбу прорвавшимся вместе с ними на протестной волне во власть и более искушенным в такой борьбе представителям советской партийно-хозяйственной номенклатуры.
Уже в 1992–1993 годах практически все известные «демократы первой волны» были вытеснены из структур новой власти их попутчиками из низших и средних звеньев советской номенклатуры, которые и взяли в свои руки власть в постсоветской России. Началось формирование номенклатурно-олигархического авторитарного режима, который достиг апогея при президенте Путине и сегодня неизбежно вступил в свою финальную стадию, стадию коррупционного разложения и краха.
Новое протестное движение, которое только начало зарождаться в конце прошлого года, как представляется, имеет иную природу, иные побудительные мотивы и зарождается в качественно ином историко-политическом времени и условиях.
Те, кто вышли на Болотную площадь и проспект Сахарова протестовать против ныне правящего режима, помолодели по сравнению с теми, кто выходил на протестные митинги и демонстрации в начале 90-х годов, лет на 10–15.
Их основу составили люди в возрасте от 20–25 до 40–45 лет и преимущественно молодые, но уже не совсем «зеленые» специалисты в самых разных областях, управленцы начального и среднего звена частного сектора, часть студенческой молодежи. Вывело этих людей на улицы оскорбленное чувство собственного достоинства, унижение, которое они испытали, столкнувшись с наглой ложью и фальсификациями на выборах депутатов Государственной думы. Большинство из них вполне успешно в социальном и профессиональном плане. Профессиональная карьера, личное благополучие и благополучие семьи представляет для них главную ценность и цель в жизни. И в достижении этой цели они — прагматичные трудоголики и индивидуалисты. У них нет романтических иллюзий, что кто-то, кроме них самих, обеспечит им и их будущим и настоящим семьям «светлую жизнь».
Большинство вышедших на улицы в знак протеста еще только начинает осознавать, насколько серьезным препятствием для достижения их жизненных целей является правящий режим. У них еще не сформировалась какая-либо определенная политическая позиция, и они пока готовы тратить свое время и энергию на протест только по «остаточному принципу», в той мере, в которой это не мешает их профессиональной работе и выстраиванию карьеры. Тем более что они рассматривают для себя и такой возможный выход, как покинуть страну и пережить смутные времена за ее пределами.
Слово не является для них организующим и сплачивающим началом. Они выходили на демонстрации и митинги не для того, чтобы слушать тех, кто что-то вещал с трибун. Им важно было выразить себя, свою собственную позицию, увидеть и вживую пообщаться с теми, кто так же не хочет мириться с унижением и ложью.
Главным организующим механизмом для них, естественно, послужил их профессиональный инструмент — интернет, который не требует для быстрой и действенной самоорганизации создания централизованных и иерархических структур, не требует вожаков и вождей. Они в принципе не готовы «ходить строем», даже самым демократическим. Они чувствуют себя самодостаточными в оценках и в принятии решений. Для них важны не только публичные дискуссии и обсуждения, но в первую очередь — конкретные действия и результаты, даже если пока они сами и не знают какие. Они — люди постиндустриальных реалий жизни и инфокоммуникационной среды, благодаря которой каждый может стать «нейроном» нарождающейся сетевой организации общества.
Некоторая часть сегодняшнего протестного движения политизирована и экзальтированна даже в большей степени, чем в начале 90-х годов, когда общество достаточно жестко раскололось на «коммунистов» и «демократов», между которыми до победы Ельцина во втором туре президентских выборах 1996 года шла непримиримая борьба. Эта часть осталась в парадигме протеста 90-х годов, требует слова вождей и готова строем идти даже не за сильными лидерами, которых нет, а за хоть какими-нибудь вожаками, готова, как писал поэт, «задрав штаны, бежать за комсомолом». В этой части, естественно, преобладают левые вожаки и взгляды, так как более молодым свойственно стремление к активным демаршам в борьбе за социальную справедливость в ее социалистическом понимании как равенства в нищете. Более ярко выраженной, чем в 90-е годы, и проблемной частью протеста стали русские националисты, но их участие долгим не будет. Представляется, что
политизированная часть сегодняшнего протеста серьезных перспектив оказать какое-либо значимое влияние на политический процесс не имеет, прежде всего в силу своей идейной и «технологической» отсталости.
Сегодня перед протестным движением, как это обычно и бывает в русских сказках, лежат три дороги.
Первая, налево, — полностью политизироваться в парадигме и технологии протеста начала 90-х годов, что обязательно приведет к скукоживанию до экзальтированного меньшинства с преобладанием левых революционных настроений и вожаков, мечтающих возглавить социальный взрыв, который «сметет антинародный режим». При этом такое протестное движение быстро маргинализируется и превратится в удобного для пропагандистских целей правящего режима «мальчика для битья» и объект демонстративно жестких репрессий под лозунгами об экстремизме внесистемной оппозиции. И вряд ли оно в сколь-нибудь значимом виде доживет до неизбежного социального взрыва, который будет иметь не розовую, а кроваво-коричневую окраску.
Вторая, направо, — поставить своей задачей эволюционное изменение правящего режима изнутри и искать для решения этой задачи союзников среди борющихся за власть и ресурсы номенклатурных кланов. К этому сегодня уже призывают политические неофиты из числа публично засветившихся персонажей, которые стремятся позиционировать себя как «вменяемая и договороспособная оппозиция». Они не поняли или плохо усвоили уроки новейшей российской истории. Это повторение уже пройденного, это дорога никуда.
Номенклатурные кланы для того, чтобы прорваться поближе к власти и оттеснить от кормушки себе подобных, с удовольствием используют протестное движение как изделие разового применения для имитации смены режима.
Без полного очищения всей системы власти от коррумпированной номенклатуры реальная смена политического режима невозможна. От перемены местами номенклатурных кланов сущность режима не изменится, и он, возможно, чуть замедлив на короткое время, продолжит свое гниение, которое все равно закончится социальным взрывом.
Третья дорога, прямо, — самая неизведанная и неопределенная. Она — в черновой кропотливой работе по созданию без амбициозной публичной трескотни децентрализованной, но динамично координируемой сетевой организации протестных дел и действий, в которых готовы будут участвовать прагматики. Такая сетевая структура, обязательно охватывающая всю страну, должна обеспечить нарастание социальной поддержки и активности давления на режим и в перспективе ненасильственное выдавливание из власти номенклатурных временщиков, реальную смену политического режима, начиная с проведения свободных и честных выборов одновременно президента и депутатов Государственной думы. Но, к сожалению, пока никаких конкретных практических шагов по этой дороге не наблюдается.
Пока оппозиция находится на распутье, правящий режим, стремящийся любыми средствами удержать власть, провоцирует подъем всего самого дремучего и мутного со дна еще во многом советского общества.
Создает посредством пропаганды традиционный для советской системы образ внешнего врага в лице США и НАТО и черносотенный образ внутреннего врага как врага «веры, царя и отечества». Сознательно раскалывает общество, поощряя фундаменталистское и националистическое мракобесие. И при этом наивно полагает, что сможет удержать этот процесс под своим полным контролем. Если номенклатурные временщики, погрязшие в коррупции, не будут выдавлены из власти, то в ближайшей перспективе весь взбаламученный ими мутный поток вырвется из-под контроля и, сметая все на своем пути в кроваво-коричневом порыве, в первую очередь тех, кто его породил, разрушит государство, расколет его по уже обозначившимся линиям социально-экономического и этнонационального напряжения.
