Цивилизация
Высокий уровень смертности в России от онкологических и сердечно-сосудистых заболеваний обусловлен поздним выявлением недугов. Диагнозы ставятся, когда лечить уже трудно, дорого, а часто и вовсе безнадежно. Каждый третий раковый больной в России умирает в течение года после постановки диагноза, хотя рак хорошо и сравнительно недорого лечится в цивилизованном мире уже много лет. В Америке больше 80% пациентов выживают не только в первый год, но и полностью вылечиваются и проходят пятилетний рубеж после постановки диагноза. Но это при условии, что обнаруживают опухоль на первой или второй стадии, а не на третьей-четвертой, как у нас. То же самое с инсультами и инфарктами, которые уносят 32% жизней от всех умерших в России; в США и Европе этот показатель почти вдвое ниже: там переломить кривую статистики смогли благодаря профилактике атеросклероза.
И новый министр здравоохранения Вероника Скворцова, врач, профессор, человек из отрасли, а не экономист, как ее предшественница Татьяна Голикова (которую за это часто упрекали), первым делом хочет корректировать систему ранней диагностики.
Ведь при регулярных обследованиях (раз в три года для всего взрослого населения) можно предотвратить многие заболевания, обнаружить их на ранних стадиях, а значит, улучшить и качество жизни, и ее продолжительность. И с точки зрения министра-врача это абсолютно понятное и правильное решение.
Но тут уже саму Скворцову можно упрекнуть в том, что она не экономист, как Татьяна Голикова.
Всего бюджета здравоохранения – 551,3 млрд в 2012 году – не хватит даже для того, чтобы начать модернизацию системы и подготовить ее к эффективной работе в условиях всеобщей регулярной диагностики.
И при существующем положении дел, когда лечиться идут только те, у кого есть жалобы, поликлинический и больничный фонд не справляется. А в проекте бюджета на 2013–2014 годы Минфин заложил даже не рост, а снижение финансирования на здравоохранение – до 503 млрд рублей, как в 2011-м. Минздрав еще поспорит и, скорее всего, отобьет бюджетные позиции этого года. Но ведь и их не хватает, чтобы обеспечить систему.
В регионах неизменные очереди к терапевтам, хирургам, неврологам, гинекологам – так называемым врачам первого звена. Они на плановых осмотрах могут заподозрить у своих пациентов рак или проблемы с сосудами, например, и дать направление в соответствующий диспансер, зачастую один-единственный на целый регион, с одним-единственным врачом и очередью на диагностику в несколько месяцев. В таких условиях переварить даже саму диспансеризацию система здравоохранения просто не в состоянии.
Так же как она не готова к резкому росту числа пациентов с диагнозами. Ведь если начать проверять еще здоровых людей без жалоб и находить у них проблемы – их нужно немедленно пролечивать. И если система потихоньку начнет раскачиваться и работать, завтра у нас будет уже не 2,8 млн зарегистрированных онкобольных (2% населения), а на сотни тысяч больше.
При том, что бюджета на современные препараты не хватает и при существующем положении дел, с ростом числа пациентов со смертельным заболеванием, которых некому и не на что лечить, будет спровоцирован жесточайший кризис системы.
Рак, обнаруженный на ранних стадиях, будет прогрессировать, пока пациенты ждут своей очереди на лечение. И скрыть это будет невозможно.
В благополучной загранице, где рак почти побежден, система работает по другим экономическим схемам — и об этом могла бы рассказать Голикова, хотя и Скворцовой это прекрасно известно. Рынок добровольного медицинского страхования, напрямую заинтересованный в здоровье своих клиентов, обязывает их следить за здоровьем и проходить регулярные диспансеризации — молодым людям раз в два-три года, а после 40 лет вообще в жестком ежегодном порядке. Страховщикам невыгодно, если диагноз ставится поздно: чем запущеннее, тем дороже лечить. А пациенты, в свою очередь, твердо знают, что, если во время диспансеризации у них что-то найдут, страховка покроет лечение. В нашей системе такой гарантии у людей не будет.
Наша российская медицина бесплатная, и Скворцова подчеркнула, что это положение дел правительство менять не готово. При низком уровне жизни населения духу не хватает выйти и честно признаться, что денег на бесплатное лечение у государства недостаточно, так что вы ребята сами как-нибудь, а мы вам в помощь отдадим страховой рынок — это означало бы мгновенный социальный взрыв.
При такой системе выживут только богатые, а бедным очень не хочется, чтобы их оставляли умирать.
Граждане же не осознают, что бесплатная медицина на деле доступна только формально. Например, врачам запрещено выписывать рецепты на современные и наиболее эффективные лекарства, которые бюджет не может себе позволить. Таким образом, нехватка препаратов не проявляется в отчетности. А уж почему пациенту лечение не помогло и он умер — так это диагностика поздняя.
Скорее всего, еще много времени уйдет на то, чтобы объяснить людям, зачем им нужна диспансеризация. Почему они должны раз в три года торчать в очередях, чтобы измерить давление и поговорить с терапевтом. Так что поток новых пациентов будет расти постепенно. Это даст министерству фору. Но пока никакой подготовительной работы, кроме обновления регламентов профилактического осмотра, ведомство не ведет.
