Цивилизация
Статья Путина «Нам нужна новая экономика», опубликованная в «Ведомостях», содержит ряд крайне интересных утверждений. Например, о госкорпорациях. Премьер-министр сообщил, зачем были созданы эти гигантские, неэффективные, подверженные коррупции новообразования: «Именно приоритетами промышленной политики были продиктованы наши действия по созданию крупных госкорпораций и вертикально интегрированных холдингов — от «Ростехнологий» и «Росатома» до Объединенной авиастроительной корпорации и Объединенной судостроительной корпорации. Цель была остановить развал интеллектуальных отраслей нашей промышленности, сохранить научный и производственный потенциал за счет консолидации ресурсов и централизации управления».
А чуть дальше читателю открывается, на что были направлены «приоритеты промышленной политики» в более длительной перспективе (до 2016 года): «По каждой компании у нас сегодня есть план по их реорганизации, выводу на рынок. Часть их будет превращена в публичные компании с последующей продажей пакетов акций. Это затронет«Ростехнологии», «Росавтодор», «Росатом» в его гражданской части и ряд других госкорпораций». То есть
«сохранить научный и производственный потенциал» Путину нужно было лишь для того, чтобы потом его продать.
Атомная энергетика — крайне чувствительная сфера и остается таковой, даже если отделить гражданскую часть от военной. Впрочем, пассаж о том, что распродажа грозит лишь гражданской части атомной энергетики, — не более чем игра слов. Проблема в том, что отделить гражданскую деятельность от военной довольно трудно. Предприятия военного назначения уже давно (параллельно) освоили гражданские коммерческие виды деятельности. А полностью гражданские атомные станции нарабатывают плутоний, который, выделив, можно использовать для изготовления ядерного взрывного устройства.
С точки зрения грядущей приватизации интересно еще и то, что сейчас «Росатом» — это гигантская корпорация, которая может все — от добычи урана до переработки отработавшего ядерного топлива и его хранения, правда, не долговременного. И вроде бы в теории все это хозяйство стоит больших денег. Если же разделить формально военные и гражданские предприятия, то переработка топлива (так называется процесс выделения из использованного топлива плутония) и частично обогащение урана оказываются за пределами приватизируемой части. Такое разделение снижает стоимость выставляемого на продажу актива. Получается, что сделать гигантскую корпорацию можно, вот только продать ее в таком виде нельзя. Либо придется продавать частично военные производства.
Действия, направленные на приватизацию атомной промышленности, наблюдались на протяжении почти всего периода правления Владимира Путина. Сначала Министерство по атомной энергии РФ (позднее превращенное в госагентство, а затем в госкорпорацию) попыталось инициировать волшебное превращение «Росэнергоатома» в акционерное общество с передачей в собственность всего государственного имущества, включая как АЭС, так и недвижимость в Москве. Эта попытка была заблокирована Минэкономразвития. В 2005-м Путин назначил Сергея Кириенко продолжать подготовку атомной промышленности к распродаже. А через два года появилась госкорпорация, вернее, закон о ее создании.
Очевидно, что основным мотивом Путина во время нахождения у власти было стремление подготовить атомную промышленность к приватизации.
Возможно, здесь и кроется разгадка той логики, которая присутствует в малообъяснимых действиях «Росатома». Я говорю прежде всего о нереально огромном количестве международных договоров о строительстве АЭС (и прочих услугах в области атомной энергетики), которые в разных странах подписывают представители правительства и «Росатома». За последние годы заявлялось о твердых намерениях строить АЭС во Вьетнаме, Индонезии, Гане, Намибии, ЮАР, Чехии, Венгрии, Болгарии, Турции, Казахстане, Индии, Китае, Иране, Бразилии, Армении, Бангладеш, Египте, Венесуэле и даже Кабо-Верде. Это не исчерпывающий список, его можно долго продолжать. Не забудем и про Россию, где планируется по одним документам 20, по другим до 40 новых реакторов. Существующие мощности не позволяют строить реакторы сотнями за 20 лет, и вряд ли это станет возможным в обозримом будущем.
Статья Путина в «Ведомостях», быть может, дает разгадку этой ситуации. Если происходит активная предпродажная подготовка, тогда хоть что-то в этой мозаике становится на свои места. Ядерная корпорация с огромным портфелем заказов стоит дороже, чем она же без них, в скептическом постфукусимском мире в условиях всемирного экономического кризиса. А что из всего этого строить — пусть выбирает тот, кто купит «Росатом».
Здесь мы подходим к самому интересному аспекту — а кто купит такой «Росатом»? Путин говорит о продаже акций «гражданской части». То есть мощности по обогащению урана или «Маяк», из щелей которого сочатся радиоактивные отходы, и прочие объекты военного назначения сюда не входят. Может быть, стоит очередь за акциями изношенных АЭС чернобыльского типа?
Я не исключаю, что есть какое-то количество других предприятий, которые могут вызвать интерес инвесторов, однако их стоимость совершенно не сопоставима с теми затратами, которые уже понес бюджет ради предпродажной подготовки. В общем-то, распродать можно даже часть мощностей по обогащению урана, но стоит ли это делать, если на этом оборудовании нарабатывается начинка для ядерной бомбы?
В любом случае сегодня в мире не нашлось бы покупателя для огромной ядерной корпорации с массой накопленных проблем. Напомню, что передовой во многих отношениях Siemens в прошлом году вообще прикрыл свой ядерный бизнес, обрушив надежды «Росатома» поднять свою стоимость за счет создания совместного предприятия. Здесь уместно вспомнить о попытке приватизации огромной ядерной корпорации BNFL, предпринятой британским правительством в конце XX века. Как и «Росатом», британцы могли предоставлять практически любые услуги ядерного топливного цикла, а перед приватизацией принялись укрупняться, скупая компании поменьше в других странах. О Чернобыле тогда уже начали забывать, а до Фукусимы было еще далеко. История закончилась тем, что для BNFL не нашлось покупателя и лишь некоторые относительно небольшие компании в ее составе вызвали интерес инвесторов. Планировалось, что масштабная предпродажная подготовка позволит выгодно продать корпорацию, переложив гигантские расходы на покрытие долгов и решение накопленных проблем ядерной промышленности на плечи будущего покупателя. В результате все обернулось большим ущербом.
По отношению к «Росатому» вышесказанное верно только в том случае, если мы говорим о настоящем покупателе, а не о только что зарегистрированной где-нибудь на Виргинских островах офшорной компании. Владельцы которой желают оставаться неизвестными. Тут возможны самые разные варианты, однако вряд ли хоть один из них будет безупречным с точки зрения ядерной безопасности или справедливого распределения доходов. Достаточно вспомнить умопомрачительный опыт приватизации в России. Был случай, когда руководители одной из российских АЭС по совместительству владели компанией, которая имела в частной собственности турбину реактора, и сами себе сдавали эту турбину в аренду. Что ни говори, приватизация атомной промышленности открывает поистине гигантские возможности. А вот сколько просуществуют изношенные АЭС, если из них начать по максимуму выкачивать деньги, вопрос уже из другой области. И не факт, что он хоть в какой-то степени волнует архитекторов создания госкорпораций для распродажи.
Очевидно, что в случае приватизации атомной промышленности вряд ли выживет наука, и никакому инвестору не будут нужны проблемные предприятия «Росатома», радиоактивно загрязненные территории, нуждающиеся в очистке, хранилища радиоактивных отходов — то есть все то, что не приносит быстрой прибыли. Данная область, безусловно, ляжет на бюджет страны. Ну а те части «Росатома», которые генерируют доход? окажутся в руках людей, близких премьер-министру. К сожалению,
тезисы Путина в «Ведомостях» куда более тревожные, чем это может показаться на первый взгляд. Попытка организации распродажи атомной промышленности в нынешних условиях может привести не к бюджетной прибыли, а к ощутимому ущербу для страны, при этом безопасность вряд ли повысится, скорее снизится.
А она у нас и так далеко не на самом высоком уровне.
Автор - сопредседатель экологической организации «Экозащита», член совета директоров Службы ядерной информации и ресурсов (NIRS)
