Цивилизация
Очередная годовщина Октябрьской революции в который раз ставит вопрос о значении социалистического эксперимента для России и мира. В условиях мирового экономического кризиса, когда ширятся массовые протестные настроения и нарастает волна критики существующей капиталистической системы, этот вопрос вновь обретает актуальность. После краха СССР и в России, и на Западе получило распространение убеждение, что глобальный проигрыш советской системы был обусловлен внутренними изъянами социализма как идеологии и политико-экономической практики. Эта убежденность сделала практически невозможной критику капиталистического мироустройства с социалистических позиций, что привело к повсеместному упадку левого фланга политического спектра.
Рассуждая о недостатках социализма, обычно исходят из того, что состязание социалистической и капиталистической систем проходило на равных, т. е. как СССР и его сателлиты, так и капиталистический Запад обладали равными геополитическими, финансовыми, ресурсными и т. п. возможностями. В этом была убеждена и сама социалистическая пропаганда, ориентируя СССР на равную гонку с капиталистическим блоком.
Тот простой факт, что СССР изначально находился в проигрышных по отношению к Западу условиях, в равной степени игнорируют как апологеты, так и критики советского эксперимента.
Ирония истории заключается в том, что революционная социалистическая доктрина была изначально ориентирована на развитые индустриальные страны Запада, однако революция случилась в одном из наиболее слабых звеньев капиталистической системы – в России. Это противоречие хорошо понимали и ранние большевики, рассматривая Россию в качестве временного плацдарма для экспансии мировой революции. Но кавалерийским наскоком взять капиталистическую цитадель не удалось, и СССР из временной базы превратился в опорную страну социалистического проекта и вступил в схватку на равных с западным миром.
Однако основная проблема заключалась в том, что к подобной роли Россия/СССР была категорически не готова. В XX век Россия вошла с гораздо более низкими стартовыми позициями, чем большинство стран Запада, намного отставая от них по уровню технологического развития. Поэтому,
чтобы выдерживать технологический паритет с Западом хотя бы в ключевых отраслях, СССР пришлось прикладывать сверхусилия, вылившиеся в жестокие социальные практики индустриализации и коллективизации.
Изначальная технологическая отсталость была усугублена многочисленными социальными потрясениями, по эпическому размаху которых Россия стала одним из мировых лидеров, причем разрушительные последствия этих катаклизмов сказывались прежде всего в наиболее развитых и густонаселенных районах страны. Уничтожение экономической базы и огромные человеческие потери в ходе первой мировой и гражданской войн, потери и жертвы в ходе индустриализации и коллективизации, побудительным мотивам для которых стала в том числе гонка с Западом, наконец, очередная волна разрушений и людских потерь в ходе Великой Отечественной войны. К этому следует присовокупить, что социалистический лагерь, сформированный после Второй мировой войны, был укомплектован странами, в наибольшей степени пострадавшими от военных действий, и их восстановление осуществлялось во многом за счет лежавшего в руинах СССР. В свою очередь глобальные конкуренты Советского Союза были представлены странами, на территории которых либо в принципе не велось боевых действий (США), либо масштабы жертв и разрушений были несопоставимы с советскими (страны Западной Европы).
Миф о несметных ресурсных богатствах России/СССР также оказывается сильно преувеличенным, если учесть труднодоступность большинства месторождений, разработка которых была в основном проведена именно в советский период, а также то, какие объемы ресурсов отвлекались на соревнование с Западом и подкормку союзников-сателлитов. Из вышесказанного становится очевидным, что
состязание с западным миром, тем более победа над ним, изначально было непосильной задачей для СССР и пресловутая неэффективность социалистической системы тут по большому счету ни при чем.
Напротив, если учесть все вышеперечисленные обстоятельства, советскую систему следует признать достаточно эффективной. Невзирая на изначально проигрышные позиции, на протяжении нескольких десятилетий СССР все же удалось продержать в напряжении группу наиболее развитых и влиятельных стран мира и при этом демонстрировать весьма впечатляющие успехи во внутреннем развитии. Преодолев технологическое отставание, Советскому Союзу удалось выйти на мировой уровень развития в ряде отраслей, прежде всего в космонавтике и ВПК, где СССР был практически на равных со своим антагонистом – США. Кроме того, СССР отнюдь не был «Верхней Вольтой с ракетами» и в послевоенный период достиг существенного роста благосостояния своих граждан. Да, по уровню материальной обеспеченности своих граждан СССР так никогда и не смог приблизиться к западным образцам, однако такая задача была в принципе неосуществима. Если учесть, что население России в начале XX века в целом жило значительно беднее населения стран Запада, а также разрушительные катаклизмы первой половины прошлого столетия, рост уровня материального благосостояния в послевоенном СССР в условиях «холодной войны» будет выглядеть впечатляюще.
Тем не менее советская система была обречена – не столько из-за мифической «неэффективности», сколько из-за непосильности задач, перед ней стоявших. Бессмысленность и бесперспективность гонки с Западом, а также усталость общества от этой гонки стали вполне очевидны к 1980-м годам. Однако найти выход из этого тупика советское руководство оказалось не в состоянии…
В заключение следует сказать, что существование СССР в качестве неусыпного критика капиталистического мира поддерживало этот последний в тонусе, вынуждая искать новые ресурсы развития с целью поддержания в гражданах уверенности в преимуществах данного строя. Не исключено, что исчезновение этого грозного критика-врага стало одной из причин скатывания в современный кризис.
В то же время распад СССР не только дискредитировал социалистическую идею как таковую, но и на достаточно длительное время породил веру в безальтернативность капиталистического строя и блокировал развитие каких-либо альтернативных систем мировоззрения и моделей мироустройства. Как следствие,
протестные настроения, продолжающие усиливаться по мере нарастания кризисных явлений, не обрели должного концептуального оформления и остаются разрозненными, слабо организованными вспышками насилия.
Движение антиглобализма, являющееся наиболее последовательным выразителем протестных настроений в мировом масштабе, так и не смогло выработать какой-либо внятной позитивной программы и, по сути, является движением голой критики и отрицания, о чем свидетельствует и приставка «анти» в его названии.
