Цивилизация
Вскоре после начала бомбардировок Ливии появилась предсказуемая шутка о том, что Барак Обама запустил больше крылатых ракет, чем все остальные лауреаты Нобелевской премии мира, вместе взятые. Впрочем, более или менее ироничные замечания по поводу присуждения Обаме премии мира неоднократно звучали и прежде.
В мире существует много странных наград, почетных должностей или титулов – присуждение большинства из них уже давно не вызывает почти никакого общественного интереса. Нобелевскую премию мира такая судьба пока не постигла. Человечеству нужно хоть какое-то мерило достижений его сынов и дочерей, и так получилось, что им в начале XX века стала Нобелевская премия и ничего лучшего пока не придумано. Впрочем,
премия мира изначально не вполне вписывалась в ряд наград за научные достижения, а выбор кандидатов со временем стал казаться все более спорным.
Сейчас в мире происходят события, которые прямо затрагивают вопросы сохранения мира и уменьшения насилия на планете: бомбардировки Ливии и революционные волны, прокатывающиеся по арабскому миру, прежде всего. И они действительно заставили говорить и действовать сразу нескольких лауреатов премии мира. Как мы знаем, один из них – Барак Обама, лауреат 2009 года — принял решение использовать американские корабли и самолеты в военной операции против режима Каддафи. Это решение было встречено с пониманием не всеми, причем далеко не только борцами за мир во всем мире. Одним из именитых критиков Обамы оказался другой лауреат премии мира, бывший государственный секретарь Соединенных Штатов Генри Киссинджер, получивший свою награду в 1973 году за вклад в окончание войны во Вьетнаме. Правда, критика наиболее известного американского дипломата второй половины XX века связана отнюдь не с тем, что Обама прибег к языку силы. По мнению Киссинджера, главные события «арабской весны» будут разворачиваться в регионе Персидского залива, на который теперь, после начала бомбежек Ливии, у США может просто не хватить военных ресурсов. И это вполне ожидаемый подход для Киссинджера, который никогда не был идеалистом, хотя и получил премию, учрежденную во имя пацифистских идеалов.
В революционную арабскую жизнь сейчас активно втянулся лауреат премии мира 2005 года Мохаммед аль-Барадеи, получивший премию как глава МАГАТЭ. Сейчас он возможный кандидат в президенты Египта и, как считается, надежда египетских либералов – на референдуме по поправкам в конституцию страны 19 марта его закидали ботинками и облили водой на участке для голосования. В общем, сейчас аль-Барадеи поглощен водоворотом революционных событий. Недавно, находясь с визитом в Индии, он сказал, что египетские активисты черпают вдохновение в идеалах Махатмы Ганди – заявление, вполне подходящее для выступления, как перед индийской аудиторией, так и перед любой другой.
Ганди – самый узнаваемый символ политики ненасилия. Стоит заметить, что, несмотря на неоднократные выдвижения, Нобелевский комитет так и не счел его достойным премии мира.
Если обратиться к первоисточнику – завещанию Альфреда Нобеля, то премия мира должна вручаться за «весомый вклад в сплочение народов, ликвидацию или сокращение численности постоянных армий или в развитие мирных инициатив». Критерии для ее вручения так широки, что даже наиболее спорные лауреаты премии в той или иной степени ее заслужили. Впрочем, стоит напомнить, что завещание было составлено в 1895 году, когда на мир было принято смотреть несколько иначе, нежели теперь. Это продукт другой, теперь выглядящей довольно наивной эпохи. Когда прогресс казался лекарством, призванным исцелить человечество, а научные достижения, равно как новые произведения литературы и усилия по сохранению мира, представлялись лишь разными средствами для достижения некоей единой цели. Видимо, в рамках такого взгляда на мир разногласий в вопросе о том, кто достоин премии, не должно было возникать.
Мир изменился, и сами понятия «война», «насилие», «конфликт» за последние десятилетия также претерпели существенные метаморфозы.
Жизнь движется слишком быстро, чтобы чей-то поступок, казавшийся вкладом в дело мира, почти тут же не получил полностью противоположные, но не менее справедливые оценки.
А государственный деятель, в прежних обстоятельствах представлявшийся образцом миротворца, в новых – не становился бы мишенью для обличительных речей.
Однако едва ли это значит, что Нобелевская премия мира сейчас всего лишь «пережиток прошлого». Мир, хотя бы как отсутствие военных действий, остается ценностью. Причем события в Ливии и вообще в арабском мире лишь подтвердили, что эта ценность далеко не гарантирована современным мироустройством и требует усилий, а равно и энтузиастов, готовых такие усилия прикладывать.
Вряд ли кто-то будет ставить под сомнение важность миссии бывшего президента США Джимми Картера, лауреата премии мира 2002 года, постоянно совершающего поездки в КНДР и ведущего там переговоры с далеко не самыми приятными и дружелюбными собеседниками. Нынешний президент Израиля Шимон Перес, лауреат премии мира 1994 года – за подготовку мирного соглашения с Ясиром Арафатом, приведшего к созданию Палестинской автономии, — недавно после трагедии в поселении Итамар сказал: «Я вместе со всем народом оплакиваю жертв жестокого убийства в Итамаре, но, пусть скрипя зубами и со слезами на глазах, мы все же должны вернуться к столу переговоров».
Подобные слова, произнесенные публично на фоне того взрыва возмущения, которое вызвало в израильском обществе убийство семьи поселенцев, требуют мужества и твердых убеждений.
То, что в мире по-прежнему дают деньги и обеспечивают почетную трибуну тем, кто может или хочет сделать мир безопаснее, как-то успокаивает. Без этого было бы хуже. Пусть даже иногда лауреаты этих премий ведут себя так, что диву даешься.
