Цивилизация
В то время, когда президент Дмитрий Медведев, министр юстиции Александр Коновалов и председатель Верховного суда России Вячеслав Лебедев последовательно публично отстаивают позицию сокращения тюремного населения и снижения доли арестов среди избираемых мер пресечения, МВД России делает шаг ровно в противоположном направлении.
Следственный комитет при МВД РФ предлагает внести поправки в Уголовно-процессуальный кодекс, предусматривающие новые полномочия судей заочно арестовывать лиц, находящихся в федеральном розыске. По действующему кодексу, такое возможно лишь в отношении лиц, находящихся в международном розыске.
Милицейские следователи предлагают вслед за объявлением отсутствующих фигурантов уголовных дел в федеральный розыск получать в суде по месту расследования постановление об их заочном аресте. Это позволит конвоировать задержанных «заочников» в суд по месту следствия для рассмотрения обоснованности (!) ареста. То есть
вопрос обоснованности заключения под стражу будет изучаться после самого решения об аресте.
Примерно так же, постфактум, происходит обычно обжалование судебного решения о производстве обыска и прослушивания телефонных переговоров.
Для оценки масштабности явления нужно привести судебную статистику. В 2009 году суды рассмотрели 208400 ходатайств следователей об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, из них удовлетворено – 187800, или 90,1%. В 2008 году таких ходатайств было 230300 при такой же доле удовлетворенных (интересно, что ходатайства о продлении ареста судьи удовлетворяют еще чаще – в 98% случаев). По данным самого МВД,
всего в 2006–2009 гг. находились в розыске 182000 человек, из которых не разыскано более 43000 подозреваемых и обвиняемых. Именно эти 43 тысячи человек в случае одобрения поправок и увеличат собой численность спецконтингента.
Главное обоснование предлагаемых изменений удивляет своей откровенностью. Суды по месту обнаружения скрывшихся лиц, пишут авторы поправок в пояснительной записке к законопроекту, отказываются рассматривать вопрос об их заключении под стражу по представляемым копиям документов из уголовного дела. А доставить своевременно материалы дела в суд по месту задержания либо самого задержанного в суд по месту расследования во многих случаях не представляется возможным.
Если перевести на простой язык, милиция из-за неспособности оперативно передать процессуальные документы из одного региона в другой просит разрешить заочно арестовывать людей. Кроме собственной нерасторопности Министерству внутренних дел мешают еще работать «протяженность территории Российской Федерации, различные климатические условия, а также развитие транспортной сети». Поэтому установить в проекте «предельно допустимый срок доставления разысканного обвиняемого к месту производства предварительного расследования не представляется возможным». Вспоминается недавняя история с исчезновением в Москве 6 сентября владельца холдинга «Инком-авто» Дмитрия Козловского, который появился через несколько дней в СИЗО Дагестана в качестве подозреваемого в совершении преступления.
Если новые законодательные предложения милицейских следователей буду одобрены, возить «похищенных», ссылаясь на протяженность и климатические условия, оперативники смогут сколько угодно долго.
Предполагать, что в отсутствие подозреваемого судья с меньшей готовностью будет удовлетворять запросы об аресте, вряд ли имеет смысл. Обычно под стражу человека помещают на срок следствия, то есть для начала на два месяца. При этом очевидно исчезает весь смысл судебных гарантий – личное присутствие подследственного и его защитника, возможность представлять документы, просить о залоге или ссылаться на плохое состояние здоровья.
Действующий Уголовно-процессуальный кодекс (УПК) позволяет задержать человека по подозрению в совершении преступления на двое суток, а потом и продлить это задержание по решению суда еще на 3 дня. При современных технологиях передачи данных и документов довод МВД о неспособности за пять суток обеспечить судью в другом регионе необходимым пакетом документов выглядит крайне неубедительным.
Сама практика заочных арестов – явное ограничение прав и свобод человека, если и допустимое, то лишь в исключительных случаях. Сегодня такая процедура касается лишь лиц, находящихся в международном розыске. Согласно статье 108 УПК РФ, «Принятие судебного решения об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу в отсутствие обвиняемого допускается только в случае объявления обвиняемого в международный розыск». Сделано это для облегчения их заключения под стражу и экстрадиции в Россию. Но милицейское предложение расширить и, по сути, сделать заочные аресты нормой не выдерживает никакой критики. Право задержанного по подозрению в преступлении лично предстать перед судьей для решения вопроса об аресте — это одно из первых достижений цивилизации в вопросах гарантий прав личности от произвола власти. Такая практика сложилась в Англии еще в 11 веке и нашла первое документальное оформление в известном Хабеас корпус акт 1679 года — составной части действующей конституции Великобритании. Перекочевав в конституцию США в 1787 году, гарантии личного присутствия подозреваемого перед судьей распространились затем через Всеобщую декларацию прав человека, Международный пакт и Европейскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод на весь мир, включая и Россию.
Сегодня в России нередки случаи, когда следователи объявляют в розыск людей, ни от кого не скрывающихся. Так было с престарелыми родителями известной журналистки Натальи Петровой в Казани в 2008 году и журналиста Сергея Курт-Аджиева в Самаре в 2007 году. Теперь МВД предлагает еще и арестовывать людей без их ведома и каких-либо возможностей защититься. Такое покушение МВД России на основы прав личности свидетельствует о его неспособности выполнять правоохранительную функцию современными цивилизованными средствами.
Автор — председатель межрегиональной правозащитной ассоциации АГОРА.
