Цивилизация
Решение президента Франции Никола Саркози депортировать из страны сотни румынских и болгарских цыган остается одной из тем, будоражащих общественное мнение всей Европы. Высылка примерно 800 цыган, живших в «нелегальных лагерях» (фактически в таборах) в нескольких регионах Франции, вызвала резкую критику в адрес Саркози и французского правительства со стороны правозащитных организаций, либеральной общественности во всем ЕС и многих политических сил в самой Франции. В Париже прошла шумная демонстрация протеста против депортации. Даже в правительственном лагере нет единства: министр иностранных дел Франции Бернар Кушнер, не одобряющий решения Саркози, признал, что подумывал в этой связи об отставке. Президент и его сторонники, однако, настаивают на правомерности и оправданности своих действий.
У обеих сторон есть аргументы как убедительные, так и откровенно слабые.
Противники депортации обвиняют французские власти в расизме, справедливо указывая, что по отношению к цыганам реализуется принцип коллективной ответственности по этническому признаку, а это не очень-то сочетается с правовыми принципами демократического государства.
В то же время большинство критиков Саркози отвергает сам подход, при котором какая-либо расовая, этническая или религиозная группа может открыто быть признанной источником тех или иных проблем для общества, будь то высокий уровень преступности, распространенность радикальных взглядов или бытовые привычки, неприятные для окружающих. Это отрицание противоречит объективным социологическим и статистическим данным, согласно которым такие группы в Европе есть — не только цыгане, но и многие иммигрантские общины, в первую очередь выходцы из мусульманских стран Ближнего Востока и Северной Африки.
Много такого рода статистики содержится в недавно вышедшей и получившей скандальную известность книге немецкого политика и финансиста Тило Саррацина «Германия самоликвидируется». Ее автор — член правления Бундесбанка и президиума Социал-демократической партии (которая, впрочем, теперь хочет исключить его из своих рядов). Книга Саррацина содержит наряду с данными о тревожных социальных и демографических тенденциях, связанных с мусульманским населением ФРГ, ряд сомнительных утверждений — вроде вывода о том, что интеллектуальные способности наследуются генетически. По мнению автора, наплыв мигрантов из Турции и стран Ближнего Востока приведет к тому, что Германия не только утратит свою культурную идентичность, но и «отупеет». (Едкой иронией судьбы при этом выглядит фамилия самого Саррацина: сарацинами средневековые европейцы называли арабов.)
Ангела Меркель назвала поведение Саррацина неприемлемым, но далеко не все граждане страны согласны со своим канцлером. Многие немцы вполне солидарны, например, с такими высказываниями опального политика: «Для интеграции [в немецкое общество] нужны усилия и со стороны тех, кто должен интегрироваться. Я не могу испытывать уважение к тем, кто этих усилий не прикладывает. Я не собираюсь признавать кого-то, кто живет на пособие, но при этом отрицает само государство, дающее ему это пособие, не желает заботиться об образовании своих детей и постоянно производит все новых девочек в платочках». Книга Саррацина, опубликованная тиражом в четверть миллиона экземпляров, разошлась моментально, а на многих немецких интернет-форумах высказывания в поддержку Саррацина преобладают над критическими замечаниями. Точно так же
во Франции действия президента Саркози по отношению к цыганам нашли довольно широкую поддержку среди «молчаливого большинства» французов, у которого в отличие от либеральных интеллектуалов нет возможности выступить в СМИ, зато есть возможность выразить свое мнение на выборах.
А это Никола Саркози, опытный политик, естественно, учитывает.
Тенденция к поправению в вопросах иммиграции и социальной интеграции этнокультурных меньшинств в Европе видна совершенно отчетливо. В 1999 году, когда праворадикальная Партия свободы ныне покойного Йорга Хайдера впервые вошла в состав австрийской правящей коалиции, ЕС ввел против Австрии санкции. 11 лет спустя партия с тем же названием, но уже голландская, под руководством Геерта Вилдерса, пламенного борца с исламом и фигуры столь же неоднозначной, как Хайдер, удачно выступила на выборах в своей стране и стала «делателем королей». Она договорилась с двумя правоцентристскими партиями о том, что поддержит в парламенте их коалиционное правительство. О санкциях в отношении Нидерландов в этой связи, однако, что-то не слышно. А в Австрии в этом году на пост президента претендовала Барбара Розенкранц, известная как резкими высказываниями в адрес иммигрантов, так и критикой действующего в Австрии закона, который запрещает отрицание холокоста. (Ее супруг Хорст в прошлом был членом неонацистской партии.) Розенкранц заняла на выборах второе место, набрав более 15 процентов голосов.
Дело, однако, не только в том, что праворадикальные политики и партии, еще недавно далекие от европейского мейнстрима, укрепляют свои позиции на выборах и все чаще появляются во вполне респектабельных СМИ (можно вспомнить наделавшее много шуму участие лидера крайне правой Британской национальной партии Ника Гриффина в популярном ток-шоу «Question Time» на BBC осенью прошлого года). Появилась и другая тенденция: респектабельные правоцентристы перехватывают у радикалов темы, идеи и методы политических действий. За жесткие действия в отношении иммигрантов, практикуемые ныне Саркози, во Франции еще недавно ратовали в основном сторонники ультраправого «Национального фронта». А в либеральной Финляндии, где тоже наблюдается наплыв цыган из Восточной Европы, министр внутренних дел не исключил применения мер, аналогичных французским.
Проблему интеграции инокультурных групп в европейское общество, однако, нельзя решить исключительно методами Саркози. Ни депортации, ни ужесточение миграционного законодательства не избавят Европу от проблем, связанных с «неудобными» меньшинствами. Хотя бы потому, что эти меньшинства — уже часть Европы. Цыгане, высылаемые из Франции, — такие же граждане ЕС, как и французы, поскольку Румыния и Болгария, откуда они приехали, входят в Евросоюз. У значительной части мусульман Германии, Франции, Испании паспорта этих стран, дающие им такие же гражданские права, как и немцам, французам, испанцам в 25-м поколении.
По демографическим причинам доля европейцев турецкого, арабского, пакистанского происхождения будет неизбежно расти — что может, но не обязательно должно повлечь за собой исламизацию Европы или по меньшей мере утрату ею культурной идентичности.
Все будет зависеть от того, какие рецепты решения проблем социальной интеграции изберут европейцы. И от того, будут ли сами эти проблемы осознаны как действительно сложные, не имеющие простых и моментальных решений. Тут перед Европой (и перед Россией, ведь в этом отношении Россия — обычная европейская страна) встает довольно неожиданный вопрос — о языке. В сегодняшней Европе нет общепринятого, не засоренного различными идеологическими табу лексикона, способного адекватно описывать проблемы социальной интеграции и взаимодействия разных по своему расовому, этническому, религиозному происхождению людей. В этих условиях порой невозможно назвать вещи своими именами, не рискуя нарваться на то или иное политическое обвинение.
Либеральные политики, социологи и публицисты склонны смотреть на ситуацию с инокультурными меньшинствами в основном с социальной точки зрения. Главными виновниками проблем цыган в Чехии или турок в Германии провозглашаются бедность, недостаточная забота о них со стороны государства и ксенофобские настроения коренного населения. Правые оппоненты либералов, напротив, твердят о слабой приспособляемости меньшинств, их лени, иждивенчестве, склонности к экстремизму и неуважении к культуре и традициям большинства. Иногда к этому добавляется более или менее попахивающее расизмом биологическое «объяснение» вроде утверждения Тило Саррацина о наследуемом интеллекте. Налицо нежелание разбираться в конкретных ситуациях, сложившихся в жизни отдельных людей, населенных пунктов или регионов. Куда проще откупаться от «неудобных» меньшинств пособиями или, наоборот, выселить их куда-нибудь подальше.
Иммиграция стала в Европе одной из больших политических тем. Это нормально, но здесь есть и одна опасность. Склонность ведущих политиков к популизму (а куда деваться — в мире, где политика стала видом рекламного бизнеса, трудно иным путем получить голоса избирателей) приводит либо к «забалтыванию», либо к излишней идеологизации реальных проблем. Между тем эти проблемы решаются — плохо ли, хорошо ли — прежде всего на местном и региональном уровнях, далеких от трибун бундестага, национального собрания Франции или Европарламента.
Нынче же сплошь и рядом случается, что о социальной интеграции с пафосом рассуждают люди, которые давным-давно живут в благополучных «белых» районах, в жизни не видели ни одного цыгана и не беседовали ни с одним мусульманином.
Встречаются, правда, редко, и примеры другого рода. На днях в 5-м городском округе Праги, где предстоят выборы в местные органы самоуправления, социал-демократы объявили о пересмотре лозунгов предвыборной кампании. Уже появившиеся было плакаты сулили избирателям, которые проголосуют за «оранжевых» (цвет чешских эсдеков), что их район будет «очищен от бомжей». Но руководство партии вдруг опомнилось, заявив, что «проблема бездомных слишком сложная, чтобы говорить о ней таким языком». Удивительное дело: политики задумались о том, что они говорят. Почаще бы так.
