Цивилизация
С переходом на годичный срок службы по призыву дедовщина в Российских вооруженных силах пошла на убыль. Об этом заявил заместитель генерального прокурора РФ – главный военный прокурор Сергей Фридинский «Российской газете». Напомним, срок службы сокращен до одного года с 1 января 2008 года.
«За восемь месяцев этого года в сравнении с аналогичным периодом прошлого мы зарегистрировали на 13% меньше неуставных нарушений и на 11,5% меньше превышений должностных полномочий, связанных с насилием», — подчеркнул Фридинский. По его словам, сократилось и количество лиц, пострадавших от таких преступлений. «Во многих воинских частях неуставных проявлений нет вообще», — добавил он.
Главный военный прокурор вот уже несколько лет настойчиво убеждает общественность, что дедовщина в стране идет на убыль. При этом ни одного серьезного шага в этом направлении в войсках не сделано.
Если, конечно, ими не считать «регулярные лекции, беседы и личный прием солдат и офицеров в войсках» военными прокурорами. Сергей Фридинский лишь играет с цифрами статистики. А она, как известно, в умелых руках способна конструировать любую реальность.
Если всего три года назад главный военный прокурор заявлял, что «избиение становится типичным методом управления подчиненными», то сегодня стало «меньше неуставных нарушений и… меньше превышений должностных полномочий, связанных с насилием, сократилось и количество лиц, пострадавших от таких преступлений». Правда, кого могут убедить эти слова, совершенно неясно.
Действующий главный военный прокурор занял свое место после опалы генпрокурора Владимира Устинова и члена его команды, предшественника Фридинского Александра Савенкова, в середине 2006 года.
Группа Устинова тогда активно использовала статистику армейского произвола для дискредитации имевшего президентские амбиции министра обороны Сергея Иванова. Именно в этих целях в 2006 году была разыграна карта с громким делом Андрея Сычева в Екатеринбурге.
Тогда военная прокуратура волею случая и силами политически мотивированного руководства, возможно, впервые в современной истории России активнейшим образом работала на выявление армейской преступности. По итогам 2005 года Савенков заявил о росте преступности в армии более чем на 25%. В Совете федерации он прямо сообщал: «Сегодня в отличие от прошлых лет к уголовной ответственности по фактам неуставных отношений военнослужащие привлекаются за любые формы насилия, даже за те, за которые раньше не привлекались».
Смена власти в ведомстве спустя буквально год обнажила ее цель: в начале 2007 года Сергей Фридинский заявил, что впервые военной юстиции удалось справиться с армейской преступностью, которая пошла на убыль. Говоря об итогах работы военных прокуратур за тот год, генерал-полковник объявил об общем снижении в 2007 году уровня преступности в вооруженных силах более чем на 20%, а за январь 2008 года даже на 30–40% (по сравнению с аналогичным периодом прошлого года). Это была явная дедраматизация и успокоение не в меру взволновавшейся общественности путем общей анестезии. Никаких революционных действий первые полгода на посту главный военный прокурор не предпринял, да и не мог: пока в кабинет въехал, пока дела принял, свою команду привел, в суть вопроса вник — глядишь, уже и годовой отчет приблизился.
Дополнительным обезболивающим средством стало создание в конце 2006 года Общественного совета при Минобороны, куда вошли известные борцы с неуставщиной и солдатским рабством артисты Олег Газманов и Михаил Боярский, олигархи Владимир Потанин и Вагит Алекперов.
Для вящего эффекта была проведена пиар-кампания по созданию в войсковых частях родкомов и армейского духовенства. С учетом принципа экстерриториального формирования Российской армии, когда, например, из Поволжья призывников гонят служить на Сахалин, а некоторые части стоят глубоко и секретно, эти инициативы поражают своей оригинальностью.
Не менее громкой и еще более бестолковой затеей было решение возродить гауптвахты. Поданная под соусом борьбы с преступлениями в войсках, эта мера повисла в воздухе. Создавать их в каждой части, да еще и по международным стандартам в 4 квадратных метра на нос с питанием, освещением и свежим воздухом – дорого. Свозить в одно место из разных частей – нереально. А главное, каждый сиделец должен быть обеспечен правом судебного обжалования решения о водворении «на губу». И как это все обеспечить для солдатиков какой-нибудь ракетной части стратегического назначения, базирующейся в тайге за сотни километров от населенных пунктов?
На семинарах с общественниками военные прокуроры, а особенно военные судьи, откровенно рассказывают, что такого дикого роста числа уголовных дел в армии они не припомнят.
Перевод на контракт повлек за собой формирование новой культуры отношений подчиненных и командиров. Теперь в глазах первых военачальники не более чем работодатели, а значит, бойцы получают возможность качать трудовые и прочие права, не выполнять непредусмотренную контрактом работу.
Неисполнение приказов при отсутствии эффективной системы наказания в условиях и без того прогнившей и непрозрачной Российской армии привело к деморализации. Пьянство, вымогательства, избиения офицеров и молодняка, грабежи, массовые побоища по этническому признаку – реальность, на фоне которой главный военный прокурор сообщает, что «во многих воинских частях неуставных проявлений нет вообще». Хотя летом те же военные юристы приводили иные данные: «За шесть месяцев текущего года контрактники совершили более 2600 преступлений. К уголовной ответственности в этом году привлечены на 12% больше таких военнослужащих, чем в 2008-м. Число военных, пострадавших в результате рукоприкладства и неуставных взаимоотношений, выросло на 20%».
Способы жонглирования статистикой известны давно. Военная прокуратура имеет для этого даже больше возможностей, чем гражданская. Потому что она расследует все без исключения преступления в войсках. Командиры частей имеют лишь статус дознавателей и могут провести неотложные следственные действия для закрепления доказательств до прибытия следователя из военно-следственного отдела.
При этом армейский произвол может квалифицироваться по массе статей Уголовного кодекса — от общеуголовных (убийства, побои, грабежи и вымогательства) до воинских (нарушения уставных правил взаимоотношений) и должностных преступлений (превышение и злоупотребление полномочиями). Это значит, что
для понижения числа «особо подконтрольных» должностных преступлений достаточно лишь следственным путем доказать, что офицер рядового побил, находясь не на службе либо не зная о его подчиненном положении.
Число спецконтрольных дел о доведении до самоубийства тоже управляемо, поскольку на один «удачный» суицид, по статистике, приходится до 20 попыток. По-хорошему, возбуждаться прокуратуре нужно по каждой из них, поскольку смерть могла не наступить по не зависящим от солдата причинам (вовремя вынули из петли, откачали или вылечили). По нашумевшему делу призывника из Казани Радика Хабирова, которого вынули из петли в военном госпитале и привезли домой с весом 28 кг и в состоянии комы, уголовное дело не возбуждалось полгода, пока история не вышла на первые полосы газет. Формально следователи были правы: ведомственный приказ обязывает их возбуждать дело только при наличии трупа. Тот факт, что Хабиров по истечении 14 месяцев все же скончался, будучи к тому времени комиссованным, исключил бы его из позитивной статистики товарища Фридинского.
В делах об уклонистах и дезертирах армия активно практикует попытки вернуть бегунка без регистрации самого факта оставления части. Гонцы от командира летят домой к солдатику, где проводят разъяснительные беседы, предлагая сделку – возвращение без уголовного дела.
Указание командирам стараться урегулировать «спорные ситуации» вообще лучший способ снижения преступности в армии. Особенно если такое указание подкрепляется персональной ответственностью перед начальством за «плохие показатели».
Таким образом, объединив усилия с Минобороны, военная прокуратура в ближайшем обозримом будущем способна добиться искоренения преступности в Российской армии. Только цинковые гробы и побитые ребята продолжат приходить домой и к солдатским мамкам.
Автор – председатель межрегиональной правозащитной ассоциации АГОРА.
