Цивилизация
Выходишь на обочину и, глядя на происходящее вокруг, сразу видишь, как жизнь российская устроена.
Здесь и четкая картинка того, что собой представляет власть: феодальные «мигалки», фольклорный образ гаишника, а также двойные стандарты наказания — простых смертных и власть имущих. Здесь и наглядность социального расслоения — от блатных номеров и широчайшей палитры автопарка до профессии «гастарбайтер маршрутки» и бьющихся на скорости 200 километров в час на дорогах общего пользования болидов детей банкиров. Здесь и слепок гражданского общества с культурой вождения, нашей версией услуги «пьяный водитель» (сам выпил, сам и еду), с давно воспринимающейся в качестве нормы коррупционной культурой «решения вопросов» и прочим «правовым нигилизмом». Здесь, наконец, и своего рода квинтэссенция нашего бизнеса – от бизнес-моделей страховых компаний до качества продукции и уровня конкурентоспособности отечественного автопроизводителя. Плюс сама национальная традиция строить дороги, в которой само это строительство, его качество, а также то, куда ведет дорога, зачастую не главное. В общем,
президенту Дмитрию Медведеву впору включить тему дорожного движения в список приоритетов работы созданной комиссии по модернизации.
Там все больше про экономию электроэнергии, технологии и мирный атом с космосом. А вот про социальную модернизацию, изменение самого общества и отношений в нем – в комиссии ничего. А ведь без этого «культурного слоя» никакая инновационная экономика не то что не поедет – даже не заведется. Вот и можно было бы проверить на одном отдельно взятом и практически лабораторном «дорожном» примере, есть ли у нас социальные, политические и экономические технологии, чтобы в обозримой исторической перспективе серьезно изменить и модернизировать страну.
Впрочем, проверка, похоже, все же может состояться. После недавней серии жестких ДТП на дорогах страны, а также открывшейся, по словам главы МВД Рашида Нургалиева, «вакханалии» в рядах дорожных и прочих правоохранителей, скорее всего, созреет судьбоносное заседание Госсовета России по безопасности дорожного движения, а до того по всем этим вопросам пройдет и много иных решительных заседаний. Уже готовятся и многочисленные поправки в законодательство против «расхлябанности и разгильдяйства», разрабатываются новые регламенты, милиционеры готовятся пересдавать вождение. Нет сомнений, что усилится и борьба с пьянством за рулем, тем более государство подбирается сейчас к алкоголю по всем фронтам. Не исключено, что после громкого PR-старта и последующей тишины в плане повседневной работы покажет себя результатами повышения безопасности и дисциплинированности водителей система видеофиксации нарушений. Возможно, эти меры помогут, и кое-что изменится. Может, и правительство, с учетом вновь открывшейся политической значимости вопроса, частично пересмотрит свое решение резко сократить в ближайшие кризисные годы инвестиции в дорожную инфраструктуру.
Но если уж речь идет о «проверке на дороге» возможностей национальной модернизации, то вероятно, есть смысл попробовать и какие-нибудь инновационные политико-управленческие решения, помимо традиционных «создать комиссию», «внести поправки», «усилить контроль» и т.п..
Административные подходы к проблеме тоже нужны и могут быть полезны. Но всему этому не хватает политической логики, понимания того, в чем заключается именно политика, а не бюрократический процесс.
В свое время Франция была очень озабочена проблемой высокой смертности на дорогах. Относительно молодой и растущий политик Николя Саркози, став главой МВД республики, заявил, что французы не должны гибнуть на дорогах. Довольно быстро провел целый ряд реформ и в работе самой полиции, и в правилах штрафования, и в оснащении дорог. Не гнушаясь ни продавливать решения, ни идти на непопулярные меры, ни, одновременно, популистски заигрывать с французами. Смертность на дорогах очень быстро снизилась почти в два раза. В том числе после этого (хотя конечно, прославился он во главе МВД не только «войной на дорогах») Саркози стал политиком, на которого общество уже начинало смотреть как на возможного главу государства. Полученный политический капитал позволил – даже вопреки воле тогдашнего президента Ширака – стать сначала лидером голлистской партии, а через несколько лет и главой Франции.
У нас вроде бы почти изжита (не без рецидивов, однако) традиция назначать министрами промышленности – бывших директоров заводов; культуры – начальников консерватории; сельского хозяйства – директоров колхозов; а здравоохранения – обязательно врачей. Мы дошли до преобладания на министерских постах профессиональных бюрократов и финансовых менеджеров. С силовыми министерствами все куда сложнее и непривычнее. Хотя и здесь (кстати, с большим объемом критики и недовольства) дожили до менеджера-финансиста во главе министерства.
Но все это по-прежнему не имеет особого отношения к собственно политической логике власти и управления. У нас нет политического кабинета министров и министров-политиков, хотя премьер-министр, несомненно, политик. Нет и политически ответственного правительства, потому что это самое понятие не сводится к тому, что кабинет министров опирается на парламентское большинство и имеет возможность проводить в Госдуме по щелчку любые свои решения.
Политическое развитие состоит вовсе не в бесконечном обсуждении вопроса о том, какой – 5 или 7-процентный избирательный барьер – лучше. И не в том, «двойка» или «тройка» возглавит список и каков расклад сил в «тандемах», «триумвиратах» и прочих «квадригах». Это тоже по-своему важно, но ничего не меняет в главном – есть ли у нас политическая власть или это всего лишь политически оформленная и подкрашенная бюрократия.
Если уж говорить о развитии нашей политической системы, то оно, в частности, и должно состоять в появлении политического правительства и в его ответственности перед парламентом и избирателями.
В назначении министров-политиков, можно даже из разных партий, которые решают национальные проблемы политически. И если их решают, то идут дальше.
В противном случае мы всегда будем иметь дело преимущественно не с политикой, а только с экономикой бюрократии, с «рынком власти». Где повседневный способ существования и образ действия правящего класса завязаны на лишенную политического чувства и порой свободную от моральных ценностей напряженную деятельность обмена, торга и капитализации на административных и не только административных рынках.
Автор – заместитель директора Института социальных систем МГУ им. Ломоносова.
