Цивилизация
Кажется, отец «сингапурского чуда» Ли Кван Ю в свое время сказал, что один из важных рецептов эффективной политики вообще и модернизации в частности состоит в том, что думать, говорить и делать следует одно и то же.
То, что у нас с таким тождеством мыслей, слов и политических поступков существуют большие проблемы, новостью не является. Соответствующая культура задних мыслей, эзопова языка и второго дна в действиях родилась и расцвела давно.
Народный язык со всеми этими «лапшой на уши», «не верь глазам своим», «развесистой клюквой» и «втиранием очков» емко и ярко описывает глубокие традиции «общественного диалога», взаимоотношений между властью и обществом, да и властно-бюрократического способа существования самого по себе.
Системообразующим элементом и деловой, и в большой степени политической культуры, приобретенной страной за последние десятилетия, был и остается принцип «подстав» и «разводки лохов».
Соответственно, и низкий уровень доверия всем и вся, который существует в России, не должен удивлять, да, в общем-то, никого и не удивляет. Бурный расцвет в постсоветский период самобытной индустрии PR-технологий также вполне логичен: смысл «крепчающего пиара» всегда в том и состоит, чтобы заделывать разрастающиеся до размеров пропасти дыры между видимостью и реальностью. Однако
привычка взгляда с хитрецой, предустановленное сомнение и вечный девиз «врешь, не возьмешь» позволяют народу чаще всего адекватно оценивать и обходить большую часть расставленных ловушек.
Интересно, однако, другое. Каким образом существование этих «параллельных пространств» публичной и непубличной действительности сказывается на качестве принимаемых политических и управленческих решений. Иначе говоря, почему же для эффективной политики так важно думать, говорить и делать одно и то же.
Возьмем для примера столь прогремевшую и вызвавшую массу обсуждений историю про хождение в магазин премьер-министра. Про мощный пиар, ручное управление, необходимость поиска баланса интересов между производителями и сетями сказано уже практически все. Так же как не осталось, наверное, в стране человека, который бы теперь не знал про бонусы и торговую наценку на сосиски. Публичная дискуссия вокруг закона о торговле продолжается, идет с огоньком и заметным градусом общественного интереса.
Однако серьезным недостатком этой открытой дискуссии власти, аграриев, пищевиков и торговцев является то, что из нее очевидным образом изъят один немаловажный для общества вопрос — о влиянии на ценообразование в торговых сетях коррупционного налогообложения. «Налог» этот складывается из неофициальных платежей за земельные участки и помещения, требуемые на развитие сетей. Из расходов на установление хороших отношений с местными администрациями и правоохранительными органами. Из удовлетворения структур, отвечающих за энергоснабжение и коммунальные ресурсы. Из денежных аргументов продуктивного диалога с проверяющими и контролирующими торговлю организациями. Если пойти дальше, то выяснится, что соответствующий налог платят и производители, что в свою очередь влияет на рентабельность их бизнеса и их отпускные цены.
Естественно, что в интересах и производителей, и торговцев, и уж, конечно, тех самых лелеемых заботой государства потребителей, была бы ликвидация данного не самого маленького налога (суммарная ставка тут плавающая, но каждый производитель, магазин или сеть легко подсчитают, во что именно им это все обходится). Или — на чем настаивают реалисты — существенное его снижение: ведь в истории с этим налогом дело не только в жадности чиновника, но и в «интересе» бизнеса. Как бонусы и откаты в отношениях между производителями и торговлей позволяют обходить соперников за полку, так и хорошие отношения с властями позволяют тем или иным сетям обыграть своих конкурентов в борьбе за рынок в регионе в целом или в открытии магазинов на более выгодных местах в частности.
Сугубо теоретически можно предположить теперь три варианта того, как в действительности (а не только на публичном уровне и в рамках поездок по магазинам) власть обсуждает проблему цен в магазинах и, соответственно, того, каким должен быть закон о торговле.
Первый вариант практически сразу отпадает. У нас, как известно, мимо государства мышь не проскочит, а многие депутаты Госдумы не понаслышке знакомы и с пищевым производством, и с торговлей. В общем, «все всё понимают», просто не говорят. Поэтому
невероятным выглядит вариант, что власть не в курсе существования коррупционного налога.
Остается два варианта обсуждения и принятия решений. Первый — при реальном обсуждении проблемы тема коррупционного налога сознательно выводится за скобки вырабатываемого решения. Но тогда качество и полнота этого решения будут заведомо сомнительными и даже, возможно, слабо выполнимыми. Поскольку при всей публичной мощи тезисов о том, что наценки должны быть не больше 10–15%, «как в цивилизованных странах», остается не проясненным вопрос: можно ли у нас сделаться до конца цивилизованным и социально ответственным, если коррупционный налог (хотя, конечно, не только он) заложен именно в той самой торговой наценке в 70–80%.
Другой вариант принятия решения — проблема коррупционного налога за скобки не выводится, но решаться она будет как-то в ручном режиме и в каждом конкретном случае. Это может быть и посылка доктора, и начальственный окрик на закрытой части совещаний по теме, и переговоры в узком кругу. Жестко и по-серьезному запретить «кошмарить» торговлю и производство продуктов можно на постоянной основе, а можно временно — на период кризиса. Можно ограничиться только этими отраслями, а можно вместе с ними реально запретить кошмарить и кого-то еще.
К закону о торговле это, правда, все равно не будет иметь отношения, а деловой климат в отрасли принципиально не изменит, поскольку риски никуда не денутся, а может, даже возрастут. Ведь
поимка оборотней прилавка или даже нечистых на руку пожарных и чиновников может оказаться как борьбой с высокими ценами, так и борьбой за передел рынка (как собственно торгового, так и коррупционного).
И даже экспертиза законопроектов на взяткоемкость и коррупциогенность тут ничем особо не поможет, потому что дело не только в законе как таковом, а в том, в какой степени хоть либеральному, хоть дирижистскому закону соответствуют реальные правила рынка и его экономика.
Какой из вариантов предпочтительнее — можно спорить. Однако наиболее вероятный ответ: «Оба хуже». Других ответов и не появится, если продолжать обсуждать проблемы и принимать решения по принципу «здесь играем, здесь не играем, здесь жирное пятно — рыбу заворачивали».
Автор — заместитель директора Института социальных систем МГУ им. Ломоносова
