Цивилизация
Доверять суждениям политиков об экономике — это все равно, что помещать свои сбережения в рубли – кажется, что обладаешь чем-то значительным, но денег, в сущности, становится все меньше.
Это в полной мере относится и к взглядам представителей указанной профессии на экономический кризис. Их рассуждения о кризисе в основном сводятся к вопросу о том, «кто виноват». Те, кто находятся у власти в России, обвиняют в бедах мировой и российской экономики финансовые учреждения Соединенных Штатов. Оппозиционные политики ведут другую линию – экономический кризис всецело вызван внутренними экономическими причинами, ответственность за него несут Путин и его правительство. И для тех и для других в силу особенностей профессии экономический кризис, во-первых, очевидное зло и, во-вторых, по сути, что-то случайное, нечто такое, чего могло бы и не быть, если бы проводилась другая экономическая политика.
Приливы и отливы экономики
Между тем, изучающая кризисы экономическая наука смотрит на вопрос иначе.
Колебания экономики или циклы деловой активности – неизбежное и нормальное явление.
Экономисты обратили на них серьезное внимание в первой половине и середине XIX века, столкнувшись с необходимостью дать объяснение кризисам 1815, 1825, 1836–1839, 1848-49, 1857 и 1866 годов. Явления эти повторялись с периодичностью примерно один раз в 10 лет. Жизнь экономики, в которой, при общей тенденции к росту, чередуются спады и подъемы, пики и впадины, депрессии и процветания, сокращения и расширения, можно уподобить дыханию человека. Никто же в здравом уме не возьмется утверждать, что вдох — это хорошо, а выдох — плохо. Так же и в экономике – свойство цикличности есть наблюдаемая почти на протяжении двух последних веков черта современного экономического порядка. Экономика Древнего Египта была связана с ежегодными разливами Нила (и трехсезонный календарь египтян отталкивался от этого явления), точно так же и мы живем в эпоху приливов и отливов экономической активности.
Нобелевский лауреат в области экономики Роберт Лукас-младший заметил однажды, что «факты приводят к выводу о том, что все деловые циклы похожи друг на друга».
Эта точка зрения имеет весьма почтенный возраст, с ней согласился бы, надо думать, и Карл Маркс. Вообще, читая сочинения экономистов прошлого, можно почти без изменений переносить нарисованную ими картину на современные экономические кризисы: «… всякий промышленный кризис представляет собой сложный комплекс явлений, развивающийся в строго определенной последовательности. Каждому кризису предшествует расширение производства и повышение товарных цен; затем товарные цены падают и в области денежно-кредитного обращения страны начинается ряд изменений, заканчивающихся полнейшим уничтожением кредита. Положение денежного рынка, предшествующее промышленному кризису и следующее за ним, настолько типично, что их очень легко предсказать заранее… » — писал в 1894 году, анализируя деловой цикл в Англии, в книге «Периодические промышленные кризисы» Михаил Туган-Барановский. Вспомните, прочитав эти строки, современные российские жалобы на то, что банки не кредитуют российскую промышленность, им недостает «ликвидности», а если достает, то они направляют ее на валютный рынок и т. п. Между прочим, автору приведенных выше строк удалось предсказать наступление ряда кризисов – в России в 1899, в Германии в 1901, в США в 1907 годах. Так что экономическая наука — это не только чистая теория и история …
Загадки Великой депрессии
Конечно, экономический спад имеет серьезные социальные последствия и поэтому не может не вызывать в обществе яростного столкновения мнений и политических потрясений. Например,
в американской экономике в период Великой депрессии, между пиком 1929 года и впадиной 1933-го реальный ВВП упал почти на 30%, а уровень безработицы вырос с 3% до 25%.
Участник проекта «Имя Россия» Иосиф Сталин, рисуя в те славные годы картину социальных потрясений капитализма, отмечал: «…падение цен росло со стихийной силой, причем падали цены прежде всего и больше всего на товары неорганизованных товаровладельцев — крестьян, ремесленников, мелких капиталистов; и лишь постепенно и в меньшей степени товаровладельцев организованных — объединенных в картели капиталистов. Падение цен сделало положение должников (промышленники, ремесленники, крестьяне и т. п.) невыносимым… Такое положение должно было привести и действительно привело к колоссальному банкротству фирм и отдельных предпринимателей…» (выступление на 17-м съезде ВКП(б) в январе 1934 года).
Неудивительно поэтому, что
нынешний председатель Федеральной резервной системы Бен Бернанке как-то уподобил стремление экономистов понять причины Великой депрессии поискам Святого Грааля.
Поймите причины катастрофы, выработайте инструменты антициклической политики и сделайте экономическое развитие общества более сглаженным. Чтобы никакой коммунист не мог в будущем заявить, подобно Сталину, что «если раньше кризисы исчерпывались в 1–2 года, то нынешний кризис продолжается вот уже пятый год, опустошая год за годом хозяйство капиталистических стран и высасывая из него жир, накопленный в предыдущие годы». Собственно, этим и была озабочена послевоенная экономическая мысль и экономическая политика в странах, на которые не падала тень кремлевских звезд.
В нашей же великой энергетической и молодой капиталистической державе, экономическая политика которой о том, что такое деловой цикл, слыхом не слыхивала и видом его не видывала, по меньшей мере, треть «накопленного в предыдущие годы жира» (золото-валютных резервов ЦБ) была высосана непознанным и необузданным кризисом за полгода.
Между прочим, одним из широко распространенных заблуждений является восприятие Великой депрессии как кризиса, бушевавшего в американской экономике чуть ли не все предвоенное десятилетие. Но это не так, здесь мы имеем дело с двумя экономическими циклами. За сокращением 1929–1933, в марте 1933 года (после прихода Рузвельта к власти и провозглашением «Нового курса») начался экономический рост, который продолжался больше 4 лет, до мая 1937 года. Уровень безработицы оставался высоким (14%), но реальный ВВП почти вернулся на уровень 1929 года. Последовавший затем спад продолжался более года, затем началось оживление (при высокой безработице), и окончательно американская экономика вышла из депрессии на волне роста производства вооружений после вступления США в войну в 1941 году.
Пятна на солнце и цены на зерно
Объяснение причин экономических кризисов – увлекательная задача, решить которую пытались многие экономисты.
Один из отцов классической экономической школы Давид Рикардо в начале XIX века считал промышленные кризисы следствием случайных потрясений торговли, зависящим от самых разнообразных причин, например, наступления войны или заключения мира.
В его годы периодичность кризисов еще не была очевидна, поэтому такое объяснение в целом согласовывалось с фактами. Но, между прочим, если иметь в виду опыт XX века, рост американской экономики в годы Второй мировой войны (реальный ВВП между 1939 и 1944 годами почти удвоился), а также рост экономики США в годы вьетнамской войны (1961–1969), то точку зрения Рикардо следует признать и сегодня заслуживающей внимания.
Когда же периодичность кризисов стала очевидной, на свет родилась самая остроумная теория делового цикла, когда-либо придуманная экономистами. В 1875 году блестящий английский ученый Уильям Стэнли Джевонс, один из пионеров использования в экономике математических методов, предложил свое объяснение причин колебаний экономической активности.
Англия, послужившая отправной точкой его рассуждений, вывозила главную часть своей промышленной продукции в страны тропического климата и ввозила оттуда большую часть необходимого ей сырья. Джевонс задался вопросом, что если в этих странах урожаи растительных продуктов испытывают периодические колебания, отражающиеся, в свою очередь, на уровне производства ведущей с ними торговлю Англии?
По оценке Джевонса, с начала XVIII века и до 1878 года в Англии примерно 1 раз в десятилетие (за исключением периодов 1732–1760 годов) случались потрясения торговли. Средняя продолжительность периода, отделяющего наступление каждого последующего периода от предыдущего, составляет 10,466 лет. Последняя цифра удивительно совпадает с периодом появления на Солнце наибольшего числа пятен, периодичность которых составляет 10,45 лет. Если на протяжении почти 200 лет два ряда явлений демонстрируют подобную параллельную повторяемость, как было склонному к математике уму Уильяма Стэнли Джевонса не соблазниться мыслью о том, что подобное совпадение не случайно? Поскольку кризисы вряд ли могут быть причиной появления на Солнце пятен, то остается предположить обратное. Поэтому статья английского экономиста так и называлась – The Solar Period and the Price of Corn.
Еще в начале XIX века Гершель высказал мысль о том, что количество пятен на солнечном диске оказывает влияние на погоду, а следовательно, и на урожаи сельскохозяйственных культур. Последние, в свою очередь, влияют на состояние торговли. Поэтому
Джевонс утверждал, что придет день, когда в лондонском Сити будут столь же тщательно следить за состоянием Солнца, как доныне следили за положением кассы Английского банка.
Не знаю, как кому, но древним египтянам, с их обожествлением дневного светила, а в особенности фараону Эхнатону и его красавице-жене Нефертити, наверняка понравилось бы помещение Солнца в центр экономического и отчасти общественного мироздания. Они бы и не стали вдаваться в дальнейший анализ …
Но въедливые коллеги по профессии не были столь очарованы влиянием Солнца на экономическую активность как в тропических, так и прочих широтах. Они достаточно быстро показали, что в рассуждениях Джевонса содержатся изъяны – натяжки во временных рядах кризисов (как в части упомянутых кризисов, так и периодичности их повторения), несоответствие с фактами относительно ввоза продуктов английской промышленности в «тропические страны». Впрочем, даже эта серьезная критика не помешала коллегам-экономистам отмечать «творческую фантазию» и «редкую статистическую виртуозность и изобретательность» Джевонса.
Кризис без шока
Так или иначе, но современное состояние вопроса таково, что экономическая наука считает твердо установленным факт колебаний совокупной экономической активности. В рамках этого подхода экономисты анализируют колебания производства, расходов, занятости, средней производительности труда и реальной заработной платы, изменения денежной массы и темпов инфляции, а также показатели финансового рынка. Целью подобного анализа выступает стремление понять причины наступления периода расширений и сокращений экономической активности, определение их пиков и впадин.
Применительно к современной стадии экономического кризиса в России, в связи с путинскими заявлениями, что «страна избежала кризисного шока», следует отметить, что эти слова были бы уместны после того, как экономика прошла нижнюю точку кризиса и начала постепенно восстанавливаться. Но поскольку ничего подобного, похоже, нет, то к словам премьера можно отнестись как к обычному политическому словоблудию и совершенно не принимать их во внимание. Тем более что непосредственный подчиненный главы правительства Игорь Шувалов уверял публику, что «кризис продлится три года, из которых 2009 год будет наиболее сложным». Но и это заявление носит столь же пустой характер. Очевидно, что
ничего серьезного об экономическом будущем страны российское руководство сказать сегодня не может. И без начальственных слов ясно только одно – всех нас ожидает пугающее скольжение вниз и неизбежный взлет вверх по волнам экономической активности.
Если этот оптимизм внушают нам не экономические последствия воспетого Джевонсом усиления солнечной активности, а вся история наблюдений экономистов за деловыми циклами, то нам от этого не жарко и не холодно – главное, что из кризиса когда-нибудь выберемся, а по какой причине, неважно.
