Цивилизация
Первоначальная нервная реакция на неожиданное столкновение с новой реальностью и присущий ей лихорадочный активизм, когда «надо срочно что-то делать», явно спадает. Что, может быть, отчасти и хорошо, поскольку на нервах далеко не уедешь и качественной стратегии выхода из кризиса – будь то на уровне государства или на уровне своей частной жизни – не выработаешь.
Однако на смену первоначальному мобилизационному импульсу все более явно приходит вполне ожидаемая апатия и даже традиционный пофигизм.
Восприятие кризиса близко к «точке замерзания», когда «все равно уже случилось, и с этим ничего не сделать» и «все равно рано или поздно это закончится».
Технически антикризисные меры принимаются и будут приниматься, но все меньше ощущение, что граждане ждут каких-то невероятных и спасительных подвигов от власти. Как только закончится затяжной прыжок рубля на дно, а правительство произведет уже обещанный пересчет параметров бюджета, кризис может окончательно приобрести черты такой вот «новой стабильности» без ежедневных горячих новостей, потрясений и принципиальных изменений ситуации. В этой новой стабильности надо будет просто выживать, крутиться, сохранять по возможности спокойствие и ждать, что «и это тоже пройдет».
Для сохранения социальной и политической стабильности в период кризиса такое положение вещей будет, опять же, очень даже удобно и выгодно. Тем более что какое-либо бессмысленное и беспощадное «вторжение масс в политику» действительно опасно и вряд ли может привести к чему-либо хорошему.
Однако это не отменяет того, что
реальные результаты неизбежного — рано или поздно — конца кризиса и параметры развития страны в посткризисный период принципиально зависят от того, как в нынешнее непростое время будет развиваться система взаимоотношений общества и государства.
Что нового появится и появится ли вообще в том самом столь обсуждаемом сегодня общественном договоре, который действует еще со времен 90-х годов — с некоторыми изменениями и дополнениями образца «тучных лет». Договор этот всегда состоял в пакте невмешательства власти и общества во внутренние дела друг друга при изрядной взаимной безответственности и недоверии. А являющаяся важнейшим принципом этого договора пассивность общества была закреплена «дополнительным соглашением», в соответствии с которым разбогатевшее в последнее время государство дало гражданам некие дополнительные гарантии и повышенные обязательства социального патернализма, а также расширило возможности кредита и, соответственно, свободу пользоваться благами потребительского бума.
Конечно, сейчас, в период кризиса, то дополнительное соглашение оказалось под угрозой, однако оно продолжает действовать на базе несколько видоизмененной системы массовых ожиданий и надежд. Социальные настроения по поводу выхода из кризиса начинают концентрироваться на том, что государство должно всех спасти. И что, может, через годик ситуация выправится и должно начаться восстановление именно докризисной ситуации и соответствующих экономических параметров договора между властью и обществом.
Так что вероятность пролонгации договора на порядок выше, чем возможность каких-то его изменений.
Государство также не имеет ничего против такой сугубо патерналистской и весьма выгодной логики взаимоотношений.
В реакции власти на кризис и в текущем диалоге государства с обществом много цифр, миллиардов и триллионов, но практически отсутствует идеологическое начало. То есть, конечно, звучат слова и заверения, что будет сделано все возможное и что необходимо выйти из кризиса более сильными. Однако практически отсутствует идея преодоления как «общего дела» для граждан страны, в котором каждый может и должен участвовать.
Кроме того, власть не очень-то и рассчитывает на то, что в лице общества можно обрести некий дополнительный ресурс, и уж совершенно точно общественная и предпринимательская энергия пока не видится как новая палочка-выручалочка для страны на замену так подставившему нас его величеству баррелю.
В результате модель преодоления кризиса и выхода из него стремительно оформляется сейчас вокруг трех принципов. Во-первых, общество (включая и бизнес) является объектом антикризисного управления, а не субъектом усилий и партнером государства в этом деле. Во-вторых, субъектом борьбы и, соответственно, будущим «победителем кризиса» является государство и, в частности, бюрократия. И, в-третьих, будущий монопольный победитель кризиса будет в одностороннем порядке перезаключать или пролонгировать договор с обществом.
Ставшая уже классической максима «не спрашивайте, что ваша страна может сделать для вас; спросите, что вы можете сделать для своей страны» предполагает не только фундаментально важное деятельное желание народа сделать максимум возможного. В ней содержится и не менее важное желание государства разделить с обществом как с партнером плоды будущих побед над трудными временами.
