Цивилизация
На Северном Кавказе продолжается смена управленческого караула. Вслед за Северной Осетией, Адыгеей, Кабардино-Балкарией, Дагестаном и Чечней наступила очередь Карачаево-Черкесии (КЧР). 30 июля 2008 года президент России Дмитрий Медведев внес в Народное собрание (парламент) Карачаево-Черкесии кандидатуру Бориса Эбзеева для наделения его полномочиями президента республики.
На первый взгляд, выдвижение Эбзеева может рассматриваться в общем контексте обновления власти в самом проблемном российском регионе. Этот процесс начался еще при Владимире Путине, когда на первые роли в республиках Северного Кавказа вышли Таймураз Мамсуров, Аслан Тхакушинов, Арсен Каноков. Что же касается Рамзана Кадырова, то он просто закрепил за собой роль первого человека в республике, которую играл неформально, занимая посты вице-премьера, а потом главы правительства Чечни. Президент же Дагестана Муху Алиев, в советский период возглавлявший Дагестанский обком КПСС, вернул себе пост первого управленца в регионе.
Однако смена лидера в КЧР имеет ряд существенных отличий, что позволяет рассматривать ее не только в рамках продолжающейся кавказской кадровой революции.
Во-первых, это первое кадровое решение российского президента по Кавказу. Речь в данном случае идет именно о республиканском уровне власти. В мае нынешнего года Дмитрий Медведев произвел перестановки на уровне своих полномочных представителей в федеральных округах: Владимир Устинов стал президентским назначенцем в Южном федеральном округе, а его предшественник Григорий Рапота был переведен на работу в Нижний Новгород. Однако тогда кадровые инновации Медведева не распространились на уровень регионов. Все прежние республиканские руководители сохранили за собой свои кресла. Таким образом, с Карачаево-Черкесии на Северном Кавказе начинается «смена лиц». Во-вторых, обращает на себя внимание профессиональный опыт и биография кандидатуры Медведева. Борис Эбзеев — профессиональный юрист. И не просто юрист согласно диплому (сегодня такими дипломами сложно кого-то удивить в России).
Выдвиженец нового российского президента — человек, сделавший успешную карьеру на ниве юриспруденции, практической и теоретической.
У него опыт службы в частях МВД (занесен в Книгу почета МВД СССР в 1976 году), а также преподавательская и академическая работа. В 1988 году Эбзеев защитил докторскую диссертацию, а в 1991 году был избран судьей Конституционного суда РСФСР. Он принимал участие в работе Конституционного совещания 1993 года, разработчик многих серьезных законопроектов (включая и Основные законы РФ и КЧР), в том числе участвовал и в работе над федеральным конституционным законом «О Конституционном Суде Российской Федерации».
Как говорится, почувствуйте разницу! Президент КЧР Мустафа Батдыев (срок полномочий которого истекает в сентябре нынешнего года, и который не получил от Москвы предложения продолжить работу) — иной тип политика и управленца, идеально соответствующий образу человека, сделавшего себе карьеру в «сложные и противоречивые 1990-е годы». Батдыев (успевший в период «перестройки» поработать ответственным работником Карачаево-Черкесского обкома КПСС) в 1992 году возглавлял региональный Комитет по управлению имуществом, занимался приватизацией республиканской собственности. В 1994 году курировал в Правительстве КЧР экономический блок, а спустя два года принимал деятельное участие в предвыборной кампании Бориса Ельцина (в республике, где в то время доминировали коммунисты, это был неординарный шаг). В 1997 году Батдыев возглавил республиканское отделение российского Центробанка. Местные острословы называли его «нашим Чубайсом». Таким образом,
Медведев предпочел успешного юриста успешному менеджеру и бизнесмену во власти.
Означает ли это некие новые кадровые приоритеты Медведева? Думается, об этом пока рано говорить. Тем не менее, приглашение возглавить республику юристу вполне соответствует декларациям и заявлениям главы российского государства о приоритете права, необходимости противостояния коррупции и оздоровления чиновничьего аппарата. В-третьих, важно то, что Москва (хотя и с серьезным опозданием) реагирует на определенные общественные настроения в республике.
При Путине было невозможно отрешить от должности политика или управленца, чья репутация была, мягко говоря, противоречивой. Начало президентской карьеры Мустафы Батдыева многие политики, эксперты и рядовые граждане республики связывали с определенными надеждами. В 2003 году в ходе избирательной кампании он сумел преодолеть этнический раскол республиканского электората. На выборах 1999 года большая часть карачаевцев голосовала только за «своих» кандидатов, а черкесы — только за «своих». С черкесскими избирателями зачастую солидаризировались абазины, а голоса русских, ногайцев были предметом серьезных согласований и политического торга среди элит. В 2003 году впервые в истории КЧР этнический фактор не играл решающей роли. Но затем многим надежам земляков Батдыева суждено было умереть.
Борьба за собственность и раздел сфер влияния между вчерашними союзниками стали «нервом» нового этапа истории КЧР. Кризис, начавшийся с криминальной истории вокруг «Кавказцемента» (осень 2004 года), поставил под сомнение легитимность новой республиканской власти. С этим кризисом Батдыев и его команда так и не смогли справиться до конца.
После того как 11 октября 2004 года 7 жителей пропали после визита на дачу к зятю президента КЧР (Али Каитову), республику начало лихорадить. Акции протеста, отказ Батдыева от своего зятя, судебные разбирательства, публикации в СМИ (включая и заказные, причем с разных сторон) закрепили негативный имидж главы республики, который не ушел, как это делается в Европе, в отставку и не слишком пытался защитить себя от всевозможных слухов и инсинуаций. Он продолжал держаться за первое кресло КЧР. Между тем, республиканские власти были лояльны центру сверх всякой меры. Такова была «цена вопроса», поддержки Батдыева со стороны Москвы. Отсюда и стопроцентные явка и результаты по голосованию за «Единую Россию» в декабре 2007 года, и ошеломляющая поддержка Медведева на президентских выборах.
Однако в июле 2008 года эти услуги оказались невостребованными Москвой. Не хочется выглядеть восторженным оптимистом (слишком уж часто прогнозы такого рода не сбывались), но фактически первый раз на Северном Кавказе федеральная власть выбирает между лояльностью и политической репутацией не в пользу первой. Делается это, конечно, не публично, а, напротив, кулуарно. Свое решение Дмитрий Медведев принял тогда, когда Народное собрание КЧР благополучно ушло на летние каникулы. Что не помешало спикеру Народного собрания Сергею Смородину не только спешно созвать коллег на внеочередное заседание 5 августа для утверждения кандидатуры нового президента, но и заверить общественность, что Борис Эбзеев «полностью соответствует рангу руководителя региона».
Ситуация с Борисом Эбзеевым показала, что в случае наличия политической воли все региональные ресурсы, а также «кланы и группы влияния», могут рассматриваться как ничтожно малые величины.
Обновление власти возможно, если таковое желание у федерального центра есть. Четыре года спустя Москва отреагировала на массовые акции протеста и критику республиканского руководства. Увы, в некоторых случаях даже запоздалой реакции не происходит. Думается, что «казус Батдыева — Эбзеева» будет работать и дальше. В отличие от начала 1990-х, региональные элиты Северного Кавказа предпочитают иметь выгодный административный бизнес с Москвой (с пользой для себя, прежде всего), чем фрондировать по поводу национальной проблематики.
Однако простая смена первых лиц сама по себе мало что дает. Религиозная ситуация в Дагестане, Кабардино-Балкарии не стала намного спокойнее, чем была до управленческой «смены вех». С приходом на пост нового президента в Адыгее резко не улучшилась социально-экономическая обстановка, а воцарение Рамзана Кадырова не сделало Чечню ближе к остальной России. То же или почти то же может произойти в КЧР. Тем паче что
на Северном Кавказе уже были прецеденты того, как политики, имевшие репутацию «кавказских европейцев», органично вписывались и в клановые схемы, и в неформальные механизмы власти (можно вспомнить того же Александра Дзасохова).
А потому все «европейские» начинания должны быть поддержаны Москвой (не на словах, а на деле), и, главное, должна уйти в прошлое практика «дистанционного управления» регионами. За сменой лиц должна произойти смена политики. Ближайшее будущее покажет, сможем ли мы говорить о КЧР как управленческом прецеденте.
