Цивилизация
Идея папского визита в США оформилась после приглашения генсека ООН Пан Ги Муна, который побывал в Ватикане в прошлом году. Ехать понтифик решил пораньше — весной. В Ватикане понимали, что осенью, в преддверии президентских выборов в США, кандидаты от обеих партий будут наперебой пытаться использовать визит в своих целях.
Демократам симпатично папское отношение к войне в Ираке (негативное), республиканцам — отношение к абортам, однополым бракам и клонированию (тоже негативное).
Впрочем, кандидаты попытались сыграть на его авторитете и сейчас. Но папа не встретился ни с одним из них.
Среди задач, стоявших перед Бенедиктом XVI в США, первой называли ликвидацию последствий скандала со священниками-педофилами. Он случился еще в самом начале 2000-х годов, при прошлом папе, но урон репутации Католической церкви США ощутим по сей день. Именно репутации, а не экономическому положению, хотя два миллиарда долларов компенсаций жертвам едва ее не разорили. Но хуже все-таки другое — преступников покрывали епископы. Бенедикт решил взять быка за рога и принес глубочайшие извинения за содеянное еще в самолете, по пути в Вашингтон. Проблемы это, конечно, не исчерпало, но показало серьезность намерений искоренить зло. И задало тон всему визиту. Потому что его сверхзадача имела отношение как раз к нравственной сфере.
Папа Бенедикт считает, что основная беда, которая угрожает сегодня миру, — моральный релятивизм. То есть неспособность и нежелание современных людей различать добро и зло.
Зло для одного вовсе не является таковым для другого. Все зыбко, все относительно. Папа полагает, что политический механизм, который осуществляет на практике эту «теорию моральной относительности», — агрессивный секуляризм. Он признает, что секуляризм может быть справедливым в виде отделения церкви от государства. Но навязывание обществу неверия в абсолютные ценности считает неправильным. Именно в этом он винит теряющую веру Европу. Особенно его уязвил отказ лидеров Евросоюза вставить в европейскую конституцию слова о христианских корнях континента.
Для борьбы с врагом папа готов к самым разным союзам и коалициям. Например, с РПЦ. Сближение между Москвой и Ватиканом при нынешнем понтифике объясняется именно этим.
Иногда возникают неожиданные комбинации. Например, еще до своего папства Бенедикт, в ту пору кардинал Йозеф Ратцингер, вступил в диалог с неверующим немецким философом Юргеном Хабермасом и добился от него признания, что религиозная мораль может помочь достижению общественной солидарности в условиях распоясавшегося рынка.
Папу вообще можно считать специалистом по жесткому диалогу. Своей знаменитой регенсбургской лекцией он вызвал неприязнь мусульман, упрекнув ислам в разрыве между верой и разумом. Но мало кто обратил внимание, что Бенедикт верит в возможность врачевания этого разрыва и в то, что в таком случае ислам может стать надежным союзником христианства в его борьбе. С чем? Конечно же, с моральным релятивизмом. В этом смысле у ислама все в порядке.
И вот теперь пришел черед американцев. Бенедикт давно с любопытством следит за этой страной, бывал в ней до того, как стал папой. С удовольствием цитирует Алексиса де Токвилля, автора классического анализа американской демократии: «Деспотизм может править без опоры на веру в Бога, а свобода — нет». Вовсе не случайно он сделал префектом Конгрегации доктрины веры, которую сам возглавлял долгие годы, американца — кардинала Уильяма Леваду. Он не считает нынешних американских католиков слишком либеральными. Эти времена ушли. В конце концов, в эпоху «второго Ватикана» он и сам отдал дань либерализму. Но теперь
папа считает очень перспективным тот союз, который складывается в США между консервативными протестантами и католиками.
Именно эта коалиция выступает единым фронтом против абортов, эвтаназии, однополых браков и генной инженерии, в которых папа видит симптомы потери моральных устоев.
При этом надо учитывать, что понтифик относится к протестантам неоднозначно. Он отказывает им в полноте благодати, поскольку считает, что они отвергли апостольскую преемственность. К тому же в Латинской Америке протестантские миссионеры неумолимо теснят католическую церковь, в чем папа недавно сам убедился, посетив Бразилию. Но упорство, с которым они сражаются против общего врага, не может не вызывать его восхищения.
Однако сам папа за три года понтификата изменил тактику борьбы. Если раньше он был также неумолим, как его протестантские единомышленники, и всячески подчеркивал свои расхождения с духом времени, то теперь предпочитает демонстрировать этому времени христианскую альтернативу. От негатива он все чаще переходит к позитиву. Недаром первая его энциклика называлась «Deus Caritas Est» – «Бог есть любовь» – и была посвящена христианской любви. А во второй — «Spe salvi» («Спасенные надеждой») — он без устали подчеркивал, что надежда помогает христианам противостоять царящим вокруг пессимизму и нигилизму. Да и нынешний визит проходит под лозунгом «Христос – наша надежда». Это, безусловно, способствовало смягчению его имиджа.
Если раньше папу называли «ротвейлером Бога», то сейчас чаще сравнивают с плюшевым мишкой. И китчевые зверушки в папском облачении заполонили прилавки американских сувенирных ларьков этой весной.
Но дело не только в имидже.
В ходе визита папа встретился в Америке с представителями основных здешних религий – от евреев до мусульман — и попытался их уверить, что вопреки доктринальным различиям (а он их вовсе не пытается затушевывать – напротив, подчеркивает) их объединяет нечто общее – вера в незыблемость вечных ценностей, которая одна лишь способна спасти погрязший в пучине релятивизма мир.
Понтифик очень надеется, что именно в США его «христианский позитив» прозвучит в полную силу и начало единому моральному фронту будет положено. Ведь именно здесь при четком соблюдении принципа отделения церкви от государства («справедливом секуляризме», по его терминологии) существует гражданская религия, объединяющая общество на основе абсолютных ценностей, разделяемых американцами независимо от их религиозной принадлежности. Старушке Европе есть тут чему поучиться. По крайней мере, так считает один из самых известных европейцев — папа римский Бенедикт XVI.
