Цивилизация
В ответах на вопросы социологов «Левада-Центра» создается картина растущего оптимизма. Все больше людей положительно оценивают положение дел. Больше тех, чья вера в людей и лучшее будущее возросла. Но, по мнению руководителя отдела социально-политических исследований аналитического центра Юрия Левады Бориса Дубина, это не оптимизм, а нарастающая общественная апатия. О ее природе и о том, зачем россияне ходят на выборы и кем для них станет Путин премьер-министр, Борис Дубин рассуждает в интервью «Газете.Ru--Комментарии».
Борис Владимирович, какова природа роста оптимистических настроений в обществе?
Я бы не назвал это оптимизмом, скорее осторожным, недоверчивым успокоением. В советском и постсоветском обществе обычно действуют два режима восприятия. Первый — это режим экстраординарности, второй — режим привычки. Экстраординарность людей чаще пугает. Это катастрофы, перевороты, особое положение и все, что с этим связано. Обычный фон – это привычные действия, адаптация к окружающим обстоятельствам. Причем, как писал Юрий Александрович Левада, адаптация понижающая:
человек готов понижать самооценку, требования к себе и к другим, лишь бы выжить, лишь бы существовать.
Как говорилось в советские времена: «Лишь бы не было войны». Для такого типа массового сознания небольшие экономические, а отчасти и политические улучшения, которые были в России за последний год, дают основания для осторожного успокоения. Действительно, сильно увеличилась доля людей, которые видят в окружающих надежду. И сильно понизилась доля тех, кто видит в окружающих агрессию и другие негативные чувства. Заметно повысилась доля людей, которые даже стали задним числом лучше оценивать реформы 1990-х годов, чем оценивали их раньше. Заметно повысилась доля тех, кто стал воспринимать Россию как великую державу и гордиться ей. Повысились оценки по целому реестру признаков: от самых близких к человеку — оценок его имущественного состояния, настроения, здоровья — до самых обобщенных, касающихся страны, державы. Это связано с набором обстоятельств.
Во-первых, с вливанием государственных средств в социальную сферу. Меньше стало людей, которым не хватает денег на самые необходимое: на продукты, на одежду. Сократилась доля тех, кто был абсолютно беден. Те, кто был в середине, стал чувствовать себя поспокойнее и позажиточнее. Конечно, основные доходы получили самые богатые, но они к нам в выборку не попадают.
Политическая ситуация последние два года была понятной. Есть человек номер один. На нем все сосредоточено.
Он воплощает даже не власть, а сверхвласть, которая может вмешаться в действия собственно власти, навести порядок, произвести распеканец – сделать все то, что население ждет от российской фигуры номер один.
В этом смысле действия Путина на посту президента одобряло более трех четвертей населения. Поменьше, но преобладающее число россиян ему доверяло. Он внес то успокоение в сердца и мысли граждан, которого они давно ждали.
Соединение этих обстоятельств вместе с государственнической риторикой – «встающей с колен великой державы, возвращающей себе место в мире» — все это дало совокупный эффект, который мы наблюдаем.
Вместе с тем я бы отметил такую важную характеристику.
Некоторое улучшение настроений есть. А вот уверенности, что оно устойчиво, всерьез и надолго, – нет.
Это следует из ответов на вопросы о ситуации в различных сферах жизни общества. В список нашего опроса входило 12 сфер. Например, что произошло за последние 8 лет с медицинским обслуживанием, ЖКХ, милицией, национальными отношениями, окружающей средой. Улучшилась там ситуация, ухудшилась или осталась неизменной. Абсолютно положительно население оценивает изменения в двух сферах: в обеспечении товарами и продуктами. Но это, вообще говоря, не заслуга путинских периодов, однако восприняты эти плоды гайдаровских реформ были в 2000-е годы. Население оценило, что дефицит как тотальный социальный факт исчез. Еще население радуется, что стало больше – особенно для молодежи – возможностей заработать. Во всех остальных сферах ситуация либо резко ухудшилась, это касается преступности, работы милиции, здравоохранения, экологии, национальных проблем, либо положение не изменилось, но оно и раньше было не слишком хорошим. То есть когда мы берем не интегральную оценку произошедшего, а детализированные характеристики, реальную работу институтов общества, близких к человеку и его повседневной жизни,
оказывается, что нет или практически нет серьезных улучшений, которые могли бы убедить человека в том, что и дальше будет не хуже.
Это значит, что общее улучшение настроения соединяется с неуверенностью в том, что оно продлится. Россияне хотели бы получить, увидеть какие-то знаки того, что это продлится. В частности, ход затеянной властью спецоперации «Преемник» (точнее – ее «публичной» части) показывает: население ждет того, что его успокоят, что, наконец, скажут, кто преемник, и что он не будет неожиданным для граждан, что не будет нести опасность реформ или какую-то другую. Когда фамилия, наконец, была названа, население успокоилось, выдохнуло и дало такие рейтинги Медведеву, которых даже Путин в лучшие годы не видал.
Это не потому, что население знает Медведева, оно о нем ничего не знает, а потому что оно хочет успокоения, и оно увидело его в указании пальцем на преемника.
Как люди воспринимают или могут воспринять перемещения предмета абсолютного доверия – Путина — в зону недоверия – правительство?
По последним месяцам фрадковского правительства и за три месяца после назначения Зубкова доверие к правительству стало повышаться. Это, конечно, отраженный свет фигуры Путина, ну и, конечно, результат денежных вливаний, о которых уже говорилось. Путин ведь, с одной стороны, в массовом сознании не отождествляется с правительством, а с другой — сумел поставить себя так по отношению к правительству, что успехи связываются с ним, а провалы достаются правительству. И то, что в последнее время успехов было несколько больше, стало повышать и оценку правительства. Последние примерно полгода люди оценивают правительство существенно лучше, чем раньше.
То, что Путин становится в формальной номенклатуре лицом номер два, может оказаться небезопасно для него и его рейтинга.
Об этом, конечно, пусть он сам беспокоится, но исследователь не может не заметить, что при своем нынешнем рейтинге Медведев как бы становится едва ли ни самостоятельной фигурой.
Все эти годы позиция Путина выстраивалась так, чтобы он не был связан ни с какими реальными действиями в экономической, хозяйственной, финансовой сферах. Он не должен был отвечать за действия власти, а успехи приписывались ему автоматически в силу его уникального положения. Смена этого положения может довольно сильно изменить расстановку предпочтений. Это серьезная и нерешенная проблема.
Существует ли проблема искренности респондента, и как вы учитываете в оценках этот фактор?
Вообще говоря, социолог искренностью не занимается. Он видит действия людей и интерпретирует их смысл. В принципе, среди механизмов, которые объясняют действия, может оказаться и механизм предупреждения опасности, страх и желание скорректировать свое мнение. Но мне кажется, что два главных канала телевидения — более существенный фактор, чем опасение человека ляпнуть чего-то не того и угодить на цугундер. Совершенно достаточно показывать одну фигуру по двум каналам с утра до вечера, уже не нужно человека запугивать, чтобы он назвал первым лицом того, кого и так видит первым лицом.
Специфика ситуации в том, что люди не получают и не хотят в большинстве своем получать ничего неожиданного.
Происходящее событие, в строгом смысле, не есть событие. Там не происходит ничего неожиданного. И только лишь подтверждение ожиданий всех считается сегодня событием. Люди рады тому, что угадывают то, что и так есть. Это их очень радует, и настроение их от этого улучшается.
С чем вы связываете необычно высокую явку на выборы? Люди хотят участвовать в утверждении порядка вещей?
С одной стороны, конечно, так. Люди идут, чтобы самим оставить все как есть. Но основной механизм другой. Равнодушие может проявляться в том, что человек не идет на выборы, но может проявляться и в том, что он пойдет. Он пойдет, потому что ему все равно и проще поступить «как все». У меня нет стопроцентно убедительных подтверждений этого вывода, но по совокупности наших данных, их динамике по месяцам и годам я вижу действие этого механизма.
Общественное равнодушие не убывает. Его уровень остается прежним и, может быть, даже растет, но способ его проявления другой – согласиться с большинством.
Мы имеем дело с апатией и конформизмом, а не с активным поведением и мобилизацией. Это совершенно другой тип социального процесса.
Беседовал Евгений Натаров
