Цивилизация
Все-таки российско-белорусские отношения отличает глубокий символизм. Символизм циклов российской внешней политики.
В декабре 1999 года Борис Ельцин, завершая свое пребывание на посту российского президента, подписал с белорусским лидером Александром Лукашенко договор о создании Союзного государства, чтобы в памяти людей с его именем ассоциировалась не только Беловежская пуща и роспуск СССР, но и перспектива нового единения братских народов.
В декабре 2007 года Владимир Путин в конце своего второго срока совершил визит в Минск, где не был много лет, чтобы опять-таки продемонстрировать отсутствие проблем и видимость прогресса в двусторонних отношениях.
В последние годы Лукашенко наговорил в адрес России и ее руководства столько, что хватило бы на десять Саакашвили и Тимошенко,
и показное согласие Москвы и Минска вряд ли было результатом простых решений.
Однако Белоруссия занимает совершенно особое, не всегда открыто признаваемое, но абсолютно ключевое место в российских внешнеполитических раскладах. Если Россия не сможет закрепить за собой полное, однозначное и непререкаемое лидерство в отношениях с «синеокой» – страной маленькой, небогатой ресурсами и, главное, даже сегодня напрочь лишенной антироссийских настроений (еще лучше – действительно добиться реинтеграции с Белоруссией), заявка Москвы на доминирующее положение на всем постсоветском пространстве будет иметь мало веса.
Возможно, именно поэтому заседанию Высшего государственного совета предшествовал информационный вброс о якобы готовящемся принятии конституционного акта и создании наконец общего государства. Подобная шумиха позволяла заранее повысить статус визита почти до стратегического. Хотя было
невозможно представить себе, что Лукашенко согласится поступиться даже малой толикой своих суверенных властных полномочий.
Впрочем, то, что произошло, в практической политике значит не меньше, хотя и с обратным знаком. По сути, Россия пошла на разворот своей прагматической линии на экономизацию отношений с Белоруссией и вновь согласилась обменять полновесные экономические субсидии на политические заявления. Только, если раньше это были обещания реинтеграции, сегодня все сводится к солидарности в неприятии американских планов размещения антиракет в Польше.
Весь 2007 год в отношениях Москвы и Минска прошел под знаком подписанного под бой новогодних курантов соглашения о повышении цен на газ для Белоруссии.
Помимо прочего оно содержало формулу, согласно которой эта цена будет связана с ценой для европейских (!) потребителей, о чем не стоит забывать. За этим последовала январская нефтяная война, в результате чего в экспорте (и реэкспорте) нефти в и через Белоруссию был наведен элементарный порядок. Российский бюджет стал получать положенные пошлины, но шока от транзитного шантажа со стороны Минска хватило, чтобы «Транснефть» разработала планы полной переориентации нефтепотока на Приморск. В конце июля только после предъявления ультиматума о прекращении поставок «Газпрому» удалось добиться возврата накопившегося к тому времени долга.
Кстати, именно такое поведение дало России железобетонный аргумент в адрес тех на Западе, кто пытался обвинять ее в использовании «энергетичекого оружия». Согласимся,
если страна проводит единую политику отказа от субсидирования всех своих соседей независимо от степени их политической лояльности, инкриминировать ей энергетический шантаж гораздо труднее.
И что в сухом остатке после всего этого? Во-первых, цена на газ в 119 долларов за тысячу кубометров, при том что сама Россия приобретает газ в Центральной Азии как минимум за 130. Можно, конечно, математически доказать, что и 119 приносят России прибыль, поскольку себестоимость собственного газа ниже, но, если своего сырья на все потребности не хватает, такая логика как минимум сомнительна.
Во-вторых, стабилизационный кредит в $1,5 млрд, уверенность в беспроблемном возврате которого могут выражать только самые завзятые оптимисты. Конечно, Россия может позволить себе такие подарки сегодня. Понятно, что нефтедоллары нужно как-то стерилизовать. С другой стороны, если уж говорить о стерилизациии, на эти деньги можно было бы оплатить недельные туры в Турцию трем миллионам россиян, и такой социальный популизм им понравился бы явно больше, чем перспектива оплатить поставки «Газпрома» за счет средств российского же бюджета.
Остается в очередной раз признать Александра Лукашенко выдающимся политическим тактиком современности.
Его режим начал год под двойным прессингом. России, сокращавшей дотации и добивавшейся собственности на территории Белоруссии, и Запада, требовавшего внутренней либерализации и вводящего ограничения на белорусский экспорт. Заканчивая год с российским кредитом, газпромовскими ежегодными платежами за «Белтрансгаз» в размере $625 млн и венесуэльскими контрактами на добычу нефти в кармане, Лукашенко может уверенно дожидаться президентских выборов 2011 года.
У энергетической сверхдержавы, которая, не получая бесспорных дивидендов в политике, не просто продает сырье себе в убыток, но еще и дает клиенту деньги на оплату покупок, должны бы какие-то свои, специфические представления о политической эффективности.
