Цивилизация
У каждого времени — своя песня. И свой певец. Вот уже лет 15 на этой почетной позиции умудряется удерживаться Олег Газманов, обогнав даже официозного Кобзона. «Свежий ветер» горбачевских лет сменился бравым «Есаулом» раннего ельцинизма, искавшего «национальную идею», а в разгар чеченской войны зал (особенно зал в погонах) обязательно вставал при первых звуках песни про «господ офицеров», чьи «истрепанные нервы» и «сердце под прицелом» неизменно спасали Россию... И вот в нынешнее новогодье вместо привычных «Господ офицеров» прозвучал новый гимн, отвечающий новым чаяниям и тенденциям непредсказуемого отечественного массового сознания.
«Я рожден в Советском Союзе, сделан я в СССР», — поет Газманов. Все вроде бы правильно, но констатация этого медицинского факта несет в данном случае дополнительную идеологическую нагрузку. Довольно-таки вялый рэп сообщает о том, что «Ленин, Сталин, Чайковский, Гагарин» — «это моя страна». Хорошо, учитывая многообразие и сложность отечественной истории, согласимся с таким подходом. Однако когда лирико-попсовый герой от своего имени заявляет, по сути дела, территориальные претензии на ряд нынешних государств СНГ и «Прибалтику тоже», это уже трудно списать на рядовую поэтическую гиперболу.
Песню «Я рожден в Советском Союзе» догадливые режиссеры поставили под занавес концерта, посвященного вручению премий МВД, — на то место, которое обычно занимали газмановские «Офицеры» или какой другой духоподъемный финал. Понятно, что ностальгия по «большой» стране еще долго будет отзываться фантомными болями у абсолютного большинства наших сограждан. Но ведь одно дело — массовое сознание, а совсем другое — государственная политика. Массовое сознание может распевать песни Газманова и тосковать об утраченных Крыме и Юрмале. Но не дай бог, чтобы массовое сознание сливалось с формулированием национальных интересов России, а тем более мотивировало и подменяло практическую внешнюю политику.
Увы, многие беды нашей внешней политики последнего времени (подчеркнем, не дипломатии, а именно политики!) первопричиной своей имеют именно такую подмену понятий.
Именно в таких случаях хитроумные интриганы из соседней державы вопреки всем традициям отечественной номенклатурной логики подсовывают «объективки» на людей с уголовным прошлым, а наши идеологические начальники поднимают по команде едва ли не весь политтехнологический генералитет, и в результате у сановных экспертов развивается недуг косоглазия, что еще по М. А. Булгакову обозначало вполне определенное качество их речений. Именно тогда в другую соседнюю республику посылают уроженцев этих благодатных мест, по случайному совпадению занимающих весьма заметные посты в российской правоохранительной системе.
<1>Однако сдается, что дело здесь не только и не столько в популизме, в стремлении следовать за всеми извивами массового сознания. Кстати, во внутренней политике все происходит скорее наоборот. Массовое сознание — вещь чрезвычайно инертная, и перемен здесь приходится ждать десятилетиями. Очевидно, что подправлять можно только «в консерватории», то бишь на тех этажах, где варится внешнеполитическая стратегия, до сих пор базирующаяся на традиционных геополитических представлениях, определявших сначала советский, а затем и российский внешнеполитический курс. Речь идет о территориально-пространственном принципе контроля за ситуацией. Контролируем мы близлежащие территории преимущественно посредством военно-политических инструментов. Так было на протяжении десятилетий, если не веков.
Однако сегодня инструментарий геополитического контроля куда более разнообразен и в большинстве случаев более эффективен, чем прямое вмешательство. К числу таких инструментов можно, например, отнести экспансию отечественного бизнеса.
Нынешняя же геополитическая стратегия и тактика, риторика холодной войны, внешняя политика и технологически, и содержательно принадлежат прошлому веку, когда в геополитике имели значения географические пространства и силовой контроль над «туземцами». А особенно ценились масштабы «от моря до моря». В результате теперь Россия стала страной пустых пространств и жмущегося к крупным городам, как к теплу, населения, которое при первой возможности покидает свои отдаленные поселки с неблагоприятными климатическими условиями и отсутствующей инфраструктурой.
Газманов эмоционально окрашивает то, о чем холодно рассуждают Путин и внешнеполитическая челядь. Впрочем, в песнях всегда поется о мечте или об утраченном. «Господ офицеров», образованных и исполненных благородства, в нашей архаичной армии почти не осталось. А великодержавность в стиле рэп и вовсе выглядит слабовато, потому что никакой державы, особенно после абхазских и украинских опытов, уже нет. Остается только слагать песни от имени современного Буратино, поющего деревянным голосом о том, что он «сделан в СССР».
