Цивилизация
Они не наигрались. Август 91-го Украина смотрела по телевизору. Но одно дело — быть телезрителями исторического процесса, другое — стать его участниками. Это другой кайф. И москали в данном случае хорошо понимают хохлов. Граждане, разбивающие палатки на Крещатике, под снегом и под телекамеры разжигающие костры, — это же экстремальное шоу «Последний герой». Жаль, что телевизионные хроникеры небрежно показывают его. Но, возможно, кинодокументалисты не дремлют, и несколько позже мы увидим, как все на самом деле было романтично, красочно и трогательно. В телехронике мелькнуло, как Юлия Тимошенко сначала зажигала митинг своими пламенными речами, а потом втыкала в щиты омоновцев цветочки. А в большом документальном фильме мы все это увидим в подробностях и замедленно. А какие будут сложены историко-революционные худфильмы…
Да, уже сейчас можем представить эту романтику по мелькающим на телеэкране фрагментам. Все ингредиенты большой бузы налицо: есть толпы возбужденных обывателей, есть вожди, есть уже и свой Смольный в качестве штаба революции. Это, по иронии судьбы, здание бывшего Музея революции, в котором активисты сопротивления спят на полу и интересуются, где бы можно было разжиться кипяточком.У украинской революции та особенность, что там одна территория поссорилась с другой. Она не против диктатуры, а против тех, кто напротив.
А москали-либералы, наблюдая все это, страстно завидуют гражданской резвости братьев-хохлов. И все спрашивают друг дружку: когда мы доживем до такого? И доживем ли? И сокрушаются: ой, не доживем, ой, не проснется этот в рабстве прозябший русский народ. И все пеняют на государственное ТВ России, которое приняло сторону одного из кандидатов. Если бы не приняло, то, мол, победил бы другой. Вообще-то слухи о всесилии электронных СМИ сильно преувеличены. Последние выборы в Штатах — это в известном смысле чисто поставленный эксперимент над свободным избирателем в свободной стране.
Вся штука в том, что торжество победителя на сей раз не может быть записано на счет ТВ, что странно. Более того, оно произошло ему вопреки. А мы так привыкли уже к его всемогуществу.
Как могло случиться, что в эпоху развитых электронных СМИ, в условиях «глобальной деревни» (выражение Маклюэна) кандидат, проигравший все теледебаты вчистую, выигрывает выборы? У них там что, электорат телевизор не смотрит? Или у них действительно избиратели не с лица пьют? Всякая оппозиция, потерпевшая поражение на выборах, привычно объясняет его тем, что против нее был задействован мощный административный, а также информационный ресурсы. А тут ничего похожего. Мы знаем, что телевизор оказался на стороне соперника Буша, что большинство печатных СМИ сознательно отдали ему свое предпочтение. В пользу Керри была раскручена грандиозная пропагандистская акция — сначала скандал с запретом на показ публицистического фильма Майкла Мура «Фаренгейт 9/11», а затем и его триумфальный прокат. На его стороне была практически вся интеллектуальная элита Америки и весь Старый Свет. А на стороне Буша оказался только один человек — Бен Ладен. Но это был его личный враг и общий враг нации. И этого стало довольно для победы Джорджа Буша.
В Украйне милой и ридной нет общего врага. У них там вышла его расфокусировка, вследствие чего образовалось раздвоение наличности врага. Для одной половины населения он — москаль, для другой — янки.
Для одной половины рассказывается, как русские уже пришли: российский спецназ контролирует все жизненно важные объекты и охраняет резиденцию украинского президента. Для другой есть рассказы об организационной и финансовой помощи со стороны Запада силам оппозиции.
…В частной жизни случается, что брат мой — враг мой. А в общественной часто выходит наоборот: враг мой — брат мой.
Словом, не имей сто друзей, а заполучи одного злыдня. Притом по возможности инфернального, дьяволизированного…
<1>Нам-то в России, в стране с тяжелым тоталитарным наследием, такая каверза не в новость. Если я правильно помню, советское государство без образа врага ни одного дня не стояло. А крепче всего оно стояло, когда оказывалось на осадном положении, в кольце враждебных неприятельских сил, и внутри страны отыскивалась пятая колонна в лице мелкобуржуазных элементов, наймитов мирового империализма. Проблема самого главного врага — самая главная. Когда началась Отечественная война и враги сожгли родную хату, тогда и решился на тот исторический момент вопрос об общенациональном враге. Тогда монолитное единство достигло той степени, которой уже давно нет.
Когда война кончилась, показалось, что социалистический ГУЛАГ утратил стержень, потерял точку опоры. Срочно потребовался новый враг. И им стал вчерашний друг — демократический Запад. Только этого было мало, явно недоставало новой пятой колонны. Здесь пространство для фантазий советских мифотворцев оказалось неожиданно резко суженным. Все социальные злоумышленники были побеждены, все антипартийные группы разгромлены. Пришлось поискать злоумышленников национальных. Искали недолго. Ими оказались безродные космополиты. Если бы наш «отец» не скончался скоропостижно, непонятно, какой масштаб приняла бы антисемитская кампания. Удалось бы Сталину переплюнуть Гитлера по этой части, кто знает… Но не исключено, что размягчению советской империи поспособствовала не столько борьба с культом личности лучшего друга, сколько размывание, расфокусирование образа худшего врага.
Советскому агитпропу после непродолжительной оттепели стоило значительных усилий, чтобы как-то консолидировать представления народонаселения о чем-нибудь великом и ужасном. Американский империализм, зарящийся на российские недра, все-таки засел занозой в массовом подсознании.
Понятие «враг» сегодня стало разменной монетой большой политики. Как внешней, так и внутренней.
В том и проблема демократических режимов России и Украины. Каждому из них, как Америке, нужен один общенациональный враг, а не несколько на выбор.
Фактор страха перед общим врагом — это и есть последнее слово выборных политических технологий что в государствах с развитой демократией, что в странах с демократией недоразвитой.
А после выборов, когда все устаканится, мы будем долго наводить мосты дружбы, зализывать раны вражды. И в области политики, и в сфере культуры, да и по житейской части будут проблемы. Как в том анекдоте: «Нет, серебряные ложки, которые я подумал, что ты украл, нашлись, но осадок остался».
