Цивилизация
Сколько-нибудь заметные попытки общения президентов с обществом через не политических представителей этого самого общества в новейшей российской истории можно пересчитать по пальцам. Здесь обращает на себя внимание очередность, с которой власть то пытается общаться с действительно легитимными представителями общественных организаций, то пытается подменить их неким «чучелком общественности» — теми представителями, которых власть считает удобными для себя.
В феврале 1994 г. распоряжением Ельцина была создана Общественная палата при президенте России. Она включала 250 представителей общественных объединений: профсоюзов, творческих союзов, корпоративных организаций, объединений предпринимателей, религиозных конфессий. Целью создания этой палаты, как, впрочем, и всех последующих органов общения президента с народом, было получение от представителей общественности экспертной оценки действий власти и рекомендаций по улучшению проектов реформ. Палата быстро завяла: представители общественности там собрались вполне себе официозные — космонавты, народные артисты, профсоюзники со стажем и прочие, привыкшие о государственной политике думать в русле распределения госдач.
Палата была разогнана, и на ее месте в 1996 году возникли Политико-консультативный совет, который состоял из представителей блоков, не прошедших в Думу на выборах в декабре 1995 года, а при Совете — Палата по правам человека. Председателем палаты стал депутат Думы, известный правозащитник Валерий Борщев, а его заместителем вплоть до своей гибели — Галина Старовойтова. К работе палаты подключились и другие ведущие правозащитники, которые, в частности, давали экспертную оценку законопроектам, находящимся на рассмотрении в Думе, а также пользовались правом получать эксклюзивную информацию из государственных органов. Нельзя сказать, что деятельность Палаты по правам человека была суперуспешной — скорее, она помогала информировать общественность о законодательных инициативах власти и формировать отношение правозащитного сообщества к этим инициативам. В 2000 году указом Путина Палата была упразднена.
В то время новенький президент еще не зарекомендовал себя как непримиримый борец с терроризмом, поэтому, отвечая для себя на вопрос: Ккто Вы, мистер Путин?» — международное сообщество внимательно наблюдало за развитием событий, и упразднение Палаты по правам человека вызвало болезненную реакцию со стороны международных институтов. В ответ на это путинская администрация попыталась быстренько создать «чучелко общественности», с которым можно общаться на базе экологических организаций. 30 января 2001 года в Москве прошел «Первый общенациональный экологический форум России». Общенациональный форум состоял из сорока человек, в основном представителей Всероссийского общества охраны природы, забытой на сегодняшний день партии «Кедр» (напомню, самое запоминающееся лицо той партии — сценарист, а ныне священник Иван Охлобыстин) и Российской академии наук. Ни одна действительно экологическая организация — «Гринпис», Фонд дикой природы, Социально-экологический союз — на общенациональный форум приглашена не была, и ни одна действительно важная проблема — преследование экологов, ввоз ОЯТ, упразднение природоохранной службы — обсуждена не была. Международное сообщество, ради которого и была затеяна вся эта вампука, отреагировало открытым недоверием.
Следующим событием, ставшим ключевым в отношениях Кремля и общественности, стал созванный в ноябре 2001 года Гражданский форум. В основе форума лежала идея Суркова-Павловского о создании органа для общения с президентом: изначально предполагалось пригласить туда только элиту правозащитного движения, но правозащитники не дали собой манипулировать и начинание политтехологов вылилось в масштабное мероприятие с участием представителей гражданских организаций из всех регионов России. Отзвуки тех событий слышны и сейчас — в некоторых регионах, например в Перми, Екатеринбурге, Нижнем Новгороде, благодаря договоренностям о сотрудничестве общественности и власти были созданы и действуют до сих пор вполне работоспособные и эффективные общественные институты, которые принимают участие в принятии решений региональной властью. Но, в целом, результаты форума можно назвать неудовлетворительными: практически ни один совместный проект общественности и власти — закон об АГС, создание экологической доктрины, нормализация ситуации в Чечне — воплощен не был.
Однако орган для общения с главой государства тем не менее был создан: за месяц до Гражданского форума Путин подписал указ о создании Комиссии по правам человека при президенте РФ, председателем которой была назначена Элла Памфилова, а уже после форума многие ведущие правозащитники — Людмила Алексеева, Алексей Симонов, Валерий Абрамкин, Светлана Ганнушкина — получили приглашение войти в комиссию. Но комиссия все равно получилась пестрой и конформной отчасти из-за характера ее председателя, отчасти из-за пестроты состава ,-ведь туда вошли не только правозащитники, но и протеже администрации президента, например вице-президент Фонда содействия престижу России Олег Пилюгин, знаменитый своей слабостью к созданию всевозможный премий, памятных знаков и наград, желательно из драгметаллов.
<1>Ритуальное общение членов комиссии с президентом происходило примерно раз в полгода, мало и редко что по итогам этих встреч сразу доходило до прессы, а некоторые встречи и вообще не освещались. Как это было, например, после встречи в ноябре прошлого года, когда «темой дня» был арест Ходорковского. Ходорковский, между прочим, играл важную роль в переговорах между бизнесом и общественными организациями, и его незаконный арест, который непосредственно после его визита в Нижний Новгород на трехстороннюю встречу общественных организаций, представителей бизнеса и власти был воспринят многими правозащитниками как личное оскорбление. И тем не менее встреча была закрытой, а ее подробности, например то, что президент сказал правозащитникам, что Ходорковский был арестован, потому что Устинов счел, что именно в этот момент главу ЮКОСа удобно «брать», дошли до журналистов гораздо позже.
Что же касается других результатов работы комиссии, то громко разрекламированные победы зачастую заканчивались не очень громкими, но существенными поражениями. Например, приостановка разгона беженских лагерей в Ингушетии неминуемо закончилась «добровольным» переселением беженцев в Чечню. В целом же, отношения правозащитников и президента портились: Комиссия, которая начинала с вполне прогрессивных проектов и законодательных инициатив, теперь вынуждена торговаться за то, чтобы Кремль разрешил выжить правозащитным организациям, — именно на отсекание источников финансирования общественных организаций направлена инициатива по регулированию деятельности благотворительных фондов. Квинтэссенцией отношений правозащитников и президента стал пассаж в послании Федеральному собранию, ну про то, что кое-кто не кусает руку дающего.
И вот теперь 27 сентября президент подписал Указ «О дополнительных мерах государственной поддержки правозащитного движения в Российской Федерации», основным пунктом которого стало создание Международного правозащитного центра.
Правозащитная организация, созданная указом президента, — это очень похоже на Комитет защиты мира времен СССР.
Уже из одного названия понятно, чем будет заниматься этот самый центр: проблемами русскоязычного населения в странах СНГ, высказыванием «фе» Америке по поводу Ирака и требованием выдачи Закаева — это все те требования, которые сейчас озвучивает сама власть, но хотела бы, чтобы об этом говорила за нее «правильная» общественность.
Кремль так и не желает понимать простого принципа всякой реальной правозащитной деятельности: в основе его — право граждан задавать вопросы государственной власти и обязанность государственной власти на эти вопросы отвечать.
Без этого власть неизбежно перестает быть демократической, даже если пока сохраняется формально выборный принцип. Исходя из этого принципа действуют все международные организации. И Human Rights Watch, и Amnesty international, и Международная хельсинкская федерация не нуждались в каком-то отдельном государственном органе и в государственной поддержке. Государственная поддержка правозащитной деятельности есть нонсенс. Они всегда работали как сугубо гражданские организации, главной целью которых было осуществление контроля за соблюдением прав человека. Единственное, чем может помочь государство здесь — не нарушать прав человека и открыто отвечать на поставленные перед ним вопросы. А все остальное, в том числе и создание всевозможных государственных правозащитных структур, всего лишь изготовление очередного «чучелка общественности», которое не будет задавать никаких вопросов или будет только те, на которые и так известны заранее ответы.
Автор — редактор сайта фонда «Общественный вердикт»
