Цивилизация
Поколение губернаторов — «крепких хозяйственников» ушло тихо и незаметно. Кто-то из них еще продолжает тянуть губернаторскую лямку, вяло отбиваясь от прокуратуры. Кто-то уже проиграл выборы, сдал полномочия и по мере сил пытается наслаждаться жизнью, посещая все ту же прокуратуру. Жизнь продолжается, но как-то по инерции.
Сегодня уже даже не верится, что в конце 90-х годов к «крепким хозяйственникам» относило себя не менее 70% действующих губернаторов и не только они. Что верхняя палата Федерального собрания — Совет федерации — была почти полностью подконтрольна им и регулярно «давала дрозда» и администрации президента, и Государственной думе. Что от «крепких хозяйственников» зависела судьба всех важных государственных проектов. И что в московских кулуарах весьма распространено было мнение о том, что если не в 2000, то уж в 2004 году главой страны может стать губернатор. Естественно, «крепкий хозяйственник».
Термин был придуман в Кремле. Равно как и само явление.
1 сентября 1996 года губернатором Саратовской области был избран Дмитрий Аяцков. Это, безусловно, стало событием для региона — и не меньшим событием это должно было стать для всей страны. С кандидатом Аяцковым работали политтехнологи, едва успевшие перевести дух после избирательной кампании Бориса Ельцина. Освещать победу прибыл почти в полном составе кремлевский пул журналистов. Повышенное внимание к рядовым губернаторским выборам объяснялся просто — администрация президента вступала в большую политическую кампанию под условным названием «Региональные выборы — еще один последний гвоздь в крышку гроба коммунистов».
Победить КПРФ в регионах как раз и должны были «крепкие хозяйственники» — беспартийные до аполитичности хозяйственные работники, готовые в любой момент вступить в конструктивный диалог с Кремлем.
Попасть в «крепкие хозяйственники» было несложно. Для этого даже не требовалось выкидывать партбилет. Администрация президента с удовольствием привечала губернаторов, выигрывавших выборы под коммунистическими знаменами, но на следующий день становившихся «крепкими хозяйственниками». В эту же категорию попадали региональные лидеры, выигравшие выборы и до осени 1996 года. Такие как губернатор Санкт-Петербурга Владимир Яковлев.
Гвоздь в крышку гроба коммунистов конечно вбили. Только вот так получилось, что гвоздь оказался обоюдоострым: об один его конец укололись коммунисты, а об другой — власть.
Нет, «крепкие хозяйственники» не стали немедленно создавать свою политическую партию и оппонировать Кремлю. Напротив, они любили подчеркивать собственную аполитичность — «это у вас в Москве политика, а у нас хозяйство, посевная на носу». У этого движения не было до поры до времени ярко выраженного лидера, которого можно было бы перетянуть на свою сторону или дискредитировать, ни идеологии, с которой можно было бы спорить.
Силой «крепких хозяйственников» была их аморфность. А также предельный прагматизм.
С ними было хорошо и просто иметь дело, правда, для этого было необходимо иметь либо кнут, либо пряник. А лучше — и то, и другое. «Крепкие хозяйственники» легко становились друзьями «политических тяжеловесов» и столь же легко отказывали им в поддержке, когда те теряли в весе. Виктор Черномырдин был убежден в том, что легко найдет общий язык с региональными лидерами. Однако, когда отставной премьер пришел просить о поддержке в сентябре 1998 года в Совет федерации, «крепкие хозяйственники» устроили ему обструкцию. «Ты же мне эти залысины лизал» в отчаянии кричал прямо с трибуны Степаныч, обращаясь к одному из губернаторов. Тот только улыбался, как бы говоря про себя: «Да лизал, но больше-то незачем».
В какой-то момент к «крепким хозяйственникам» стали относить себя не только губернаторы, но и отраслевые министры, государственные мужи средней руки и даже управделами президента Павел Бородин. Быть «крепким хозяйственником» стало престижно и модно. А главное — политически безопасно. Ведь «крепкому хозяйственнику» нельзя было предъявить никаких, ну буквально никаких претензий.
Это была большая настоящая сила (иногда ее даже называли третьей силой). Пора было подумать и о большой, настоящей власти.
Звездным часом «крепких хозяйственников» и оккупированного ими Совета федерации стал политический кризис, начавшийся с войн олигархов летом 1997 года и закончившийся назначением на премьерский пост Владимира Путина в августе 1999. Совет федерации активно участвовал во всех конфликтах, связанных с назначением премьер-министров, хотя формально не имел к этой процедуре никакого отношения. Администрации президента приходилось заискивать перед губернаторским сообществом, ища его поддержки по тем или иным вопросам. «Крепкие хозяйственники» списками записывались в новые предвыборные проекты, нацеленные на 1999–2000 год.
«Звездный час» стал началом конца.
Включившись в большие политические игры, они стали терять почву под ногами.
Выяснилось, что «крепкие хозяйственники» не в состоянии сформулировать собственную позитивную программу действий. Что «крепкий хозяйственник», назначенный в правительство на большую должность — первый вице-премьер Вадим Густов в правительстве Примакова — звезд с неба не хватает. Что аполитичный губернатор X интересен всем, а, встав под знамена Лужкова и Примакова или Путина и Шойгу, — только своей партии. Да и там не в состоянии занять серьезные позиции. Блок «Единство» был основан группой губернаторов — кто-нибудь уже через два месяца помнил их имена?
Большая политика — это риск, это умение вовремя занять позицию и ловко ее поменять. Большая политика — это некий набор убеждений в конце концов. «Крепкие хозяйственники» были явно не по этой части.
~Победа Владимира Путина в 2000 году и реформа Совета федерации только оформили конец поколения. Потом «крепкие хозяйственники» стали проигрывать губернаторские выборы вне зависимости от того, поддерживали они Лужкова или Шойгу. Те же, кто пережил еще один избирательный цикл, старались вести себя ниже травы и тише воды. И уж конечно перед выборами 2003 сомнений не было никаких. Только «Единая Россия». Что, как выяснилось, ничего не гарантирует.
Наверное, эта история так и должна была закончиться. Проект «крепкие хозяйственники» был смоделирован в Кремле, им же и упокоен. Что с того, что в какой то момент гумункул вышел из-под контроля и начал дерзить своему хозяину? Завершилось-то все хорошо. Беда только в том, что «крепкие хозяйственники» насмерть вытоптали значительную часть политической лужайки. «Крепкие хозяйственники» доломали до конца кадровый лифт, на котором молодые и амбициозные политики из регионов могли попасть в Москву. Сегодня и в кошмарном сне никому не может присниться, что губернатор может стать главой государства или премьер-министром. Или что группа региональных лидеров попробует реализовать какой-то свой политический проект. С другой стороны, в память о «крепких хозяйственниках» останется «Единая Россия». Поди скажи, что этого мало.
