Цивилизация
Описывая межнациональные конфликты, привычно рассуждать о хитроумных межгосударственных раскладах и политической воле лидеров конфликтующих сторон. Между тем часто не менее важной оказывается та среда, которая сложилась непосредственно на спорной территории и которая лишь отчасти зависит от раскладов большой политики. «На земле» многое происходит по своей собственной логике. Яркое подтверждение этому — разворачивающийся конфликт в Южной Осетии. Непризнанная республика, с 1992 года существовавшая в основном вдалеке от видео- и фотокамер мировых СМИ, имеет сегодня собственный сюжет существования, и для будущего данной территории — а быть может, и всего кавказского «подбрюшья» России — он имеет значение не меньшее, чем разворачивающаяся словесная перепалка Москвы и Тбилиси.
Если посмотреть на внутреннюю ситуацию в республике Южная Осетия, то трудно отделаться от ощущения, что время для активизации на осетинском «фронте» президент Грузии Михаил Саакашвили выбрал крайне неудачное (если, конечно, он имел возможность выбирать). Сейчас внутриполитическая обстановка в республике стабильна, как никогда. Президент Эдуард Кокойты, бывший комсомольский вожак города Цхинвал, большую часть 90-х годов проведший в России, в 2002 году удивил многих своей победой на выборах, а позднее — грамотным укреплением собственной власти. Сначала он технично избавился от «опекунов», помогавших его избранию (главным из них в определенный момент просто закрыли въезд из России домой в Южную Осетию). Затем расставил проверенных людей на руководящие должности в силовых структурах. Окончательно же политический триумф Кокойты и его клана оформился в мае этого года, когда пропрезидентская партия «Единство» завоевала большинство в народном собрании. Наиболее существенным итогом тех выборов стала неудача республиканской компартии — место спикера потерял ее лидер Станислав Кочиев, едва ли не единственный южноосетинский политик, сохранявший некоторую независимость от президента и собственную группу поддержки как у себя дома, так и в России. Нынешняя политическая ситуация дает Кокойты мало чем ограниченные возможности для мобилизации всех своих «подданных» в случае войны с Грузией. Ситуация, несравнимая с Абхазией, где у власти тяжело больной Владислав Ардзинба, а его «бояре» самозабвенно дерутся между собой в преддверии осенних президентских выборов.
Максимально укрепив собственную власть, Кокойты начал делать то, на что раньше лидеры Южной Осетии не осмеливались: не дожидаясь решения вопроса о статусе республики, стал выстраивать экономические отношения с российскими крупными компаниями.
В правительство вошли люди, много лет работавшие в российском бизнесе. Этой весной шла серьезная проработка вопросов о приватизации с участием российских компаний ряда важных промышленных объектов Южной Осетии (несмотря на разбитую войной 1989–1992 годов инфраструктуру, республика сохраняет экономическую привлекательность, в первую очередь благодаря сказочной дешевизне электроэнергии, которую можно получать, построив электростанции на горных реках). Если обострение ситуации в Южной Осетии похоронит эти проекты, это вызовет вполне понятную волну антигрузинских настроений в российском бизнесе.
Однако гораздо большую роль в определении судьбы Южной Осетии может сыграть бизнес иного рода. Основа экономического существования Южной Осетии — транзит бензина, ширпотреба и продуктов питания из России в Грузию. Проще говоря, республика всегда существовала за счет Транскавказской магистрали (Транскама), связывающей Россию через города Цхинвал и Гори с Тбилиси. Дорога эта довольно узкая, с плохим покрытием, зимой иногда вовсе не функционирует, но товары, идущие по ней, жизненно важны для Грузии. Ведь потребительский рынок этой страны при Саакашвили точно так же, как при Шеварднадзе, зависит главным образом от поставок из России.
Именно на Транскаме находятся наиболее крупные грузинские села Южной Осетии, о которых сейчас так много говорят все стороны конфликта. А одно из этих сел, Тамарашени, часто фигурирующее в последних сообщениях о вооруженных инцидентах, непосредственно граничит с южноосетинской столицей Цхинвалом. Этой весной на стыке Цхинвала и Тамарашени взору открывалась замечатльная в своем роде картина: буквально в 10 метрах от внушительного билборда «Путин — наш президент» на уже тамарашенском заборе красовались предвыборные плакаты Саакашвили. Сколь бы велика ни была подспудная напряженность между осетинами и грузинами, оставшаяся после войны, на Транскам они смотрели как на общий бизнес, не знающий национальных границ. Проявлялось это даже на бытовом уровне. Автор этих строк проезжал Тамарашени на автомобиле, управляемом южноосетинским милиционером. Машина сломалась по пути через село; грузинские слесари тут же выразили готовность помочь, несмотря на «сепаратистскую» форму водителя.
Впрочем, значение Транскама для сегодняшних событий вокруг Южной Осетии вовсе не исчерпывается его «миротворчеством». Если эта транзитная артерия будет перерезана, у Грузии останется один-единственный канал для импорта товаров из России — Военно-Грузинская дорога. Это будет означать как минимум рост монополизма в транспортных перевозках, а следовательно, рост потребительских цен в Грузии. Это последнее не может не ударить по рейтингу Саакашвили среди бедного населения, составляющего в его стране большинство.
~ С другой стороны, твердокаменные сепаратисты из Южной Осетии до начала нынешнего конфликта мирились с разными формами экономической зависимости своей республики от Грузии. Часто приходилось получать из Грузии электроэнергию — ведущая ее непосредственно из России «воздушка» зимой регулярно выходит из строя. В Южную Осетию активно внедрилась мобильная связь, но все операторы — грузинские.
Итак, активизировавшись на южноосетинском направлении, президент Грузии рискует разворошить муравейник весьма сложной структуры.
Здесь нет той ясности противоречий и однозначности межэтнического неприятия, которые видны в грузинско-абхазском конфликте. При этом от ситуации в бывшей Южноосетинской автономной области во многом зависит экономическое благополучие граждан Грузии. Отсюда возникает резонный вопрос: почему, разобравшись с Аджарией, Саакашвили перешел на Южную Осетию, а не на Абхазию? Ведь по Абхазии и сейчас не проходит действующих транспортных артерий, так что в экономическом плане от конфликта с Абхазией Тбилиси бы не проиграл. Кроме того, в Абхазии гораздо запутаннее политическая ситуация и слабее власть. Почему же все-таки Южная Осетия? Ответ могут дать ближайшие действия Тбилиси, если они позволят понять, готовятся ли там к реальной войне или к продолжению словесной дуэли.
Автор — редактор ИА Regnum по Северному Кавказу специально для «Газеты.Ru-Комментарии».
