Цивилизация
В сельских школах России около 6 млн учеников. Через десять лет их станет не более 4 млн. Вследствие демографического кризиса образование на селе стремительно дорожает. Если на одного ученика полнокомплектной сельской школы государство тратит 3 тыс. рублей в год, то на ученика малокомплектной — не менее 7 тыс. И все больше школ переходит из первой категории во вторую. При этом бюджет малокомплектной школы, где 20–30 учащихся, таков, что его едва хватает на оплату счетов за коммуналку и зарплату учителям.
Осенью 2001-го, во время обсуждения концепции модернизации образования, Михаил Касьянов спросил Владимира Филиппова: «Что делать с сельской школой?» — «Делать детей», — грубовато отшутился министр образования. Ответ не засчитали. И к декабрю было подготовлено постановление правительства «О реструктуризации сети сельских школ». Проще говоря, о ее сокращении. Учеников из закрытых школ предполагалось возить на автобусах в другие школы. А уже эти, другие, обеспечить оборудованием, учителями, провести туда интернет, чтобы, по выражению одного замминистра образования, «школьники из сельской глубинки шли в ногу со временем».
Аргументы в пользу реструктуризации приводились вполне внятные: в условиях недофинансирования сельские школьники не получат качественного образования, не смогут на равных конкурировать с городскими сверстниками при поступлении в вузы; из-за замкнутости коллектива не овладеют коммуникативными, социальными навыками и т. д. Все это правда. Но почему-то в статьях идеологов модернизации, написанных «для внутреннего пользования», целями реформы называлось не «повышение качества обучения» и «всесторонняя поддержка школы», а «экономия $400–600 млн в год».
С сентября 2002 года начался эксперимент по реструктуризации. Под него был получен заем МБРР в $50 млн. Экспериментальными площадками стали Чувашия, Самарская и Ярославская области.
В подходах к реформе три региона разошлись с самого начала.
В Чувашии руководители образования воспользовались тем, что в документах реформы значились некие «социокультурные центры села». И школы закрывать не стали — наоборот, передали им функции давным-давно закрытых сельских библиотек и ДК.
В Самарской области реструктуризация началась задолго до общей моды, хотя и по общей схеме «автобус — интернат — интернет». Правда, самарцы отнеслись к затее серьезно: стали вкладывать деньги в ремонт дорог, в переподготовку управленцев для новой структуры образования. И выяснилось, что расходы на реструктуризацию «по уму» значительно превышают расходы на содержание убыточных сельских школ.
А в Ярославской области создали вариант реформ для всей страны — стали воплощать замыслы модернизаторов as is. Тому экономические причины.
В 2001 году, когда Владимир Филиппов предлагал в качестве меры спасения сельских школ делать детей, был создан крупнейший в России холдинг производителей автобусов «Русавтопром» — непрофильный бизнес «Сибала» Олега Дерипаски. Курганский автобусный завод (КАВЗ) «Русавтопром» купил 20 августа 2001 года. Первое, о чем заявили представители нового собственника: выпуск автобусов на КАВЗе будет резко увеличен.
29 августа 2001 года пресс-служба администрации Ярославской области сообщила: «Анатолий Лисицын ознакомил президента с первой в России программой «Школьный автобус», реализуемой в Ярославской области. Глава государства счел целесообразным распространение ярославской программы «Школьный автобус» по всей территории страны».
А несколькими месяцами ранее, 21 марта 2001 года, администрация Ярославской области подписала соглашение о социально-экономическом партнерстве… с группой компаний «Сибирский алюминий». Стоит ли добавлять, что первые школьные автобусы, выпущенные на трассы в Ярославской области, когда еще никто и не заикался о всероссийской программе «Школьный автобус», были производства Курганского автобусного завода?
Из Ярославля «Школьный автобус» покатился по стране. Регионы стали закупать автобусы десятками, а то и сотнями. Параллельно закрывались сельские школы. За один 2001/02 учебный год была закрыта тысяча школ. Если не ремонтировать дороги, не обустраивать опорные школы, куда станут свозить детей, можно и сэкономить…
Впрочем, одно свое обещание федеральные власти выполнили — обеспечили более 10 тыс. сельских школ интернетом с помощью спутниковых тарелок. Правда, доступ в тот интернет односторонний — снаружи, так сказать. Для того чтобы школьники смогли выходить в интернет, нужна вторая, наземная линия связи. А, по данным МЧС, в 22 тыс. сельских школ, расположенных в труднодоступной местности (именно в такие и ставили тарелки), вообще нет телефона. Теперь учителя информатики рассказывают, что вместо обещанного прорыва сельских школьников к благам цивилизации они получают «министерский спам»: приказы, инструкции, постановления… Так в советских фильмах показывали эксплуатацию и обман охотников-чукчей: им продавали не весь патефон, а только трубу от него. У продавца играет, а домой принесли — тишина.
А в Казахстане, где реструктуризация сети сельских школ началась пятью годами ранее, чем в России (и тоже на деньги МБРР), их теперь открывают заново. В стране началась массовая миграция из сельских населенных пунктов. Сельское хозяйство оказалось в жесточайшем кризисе: количество работников на селе стало неуклонно сокращаться. Процессы миграции, вызванные закрытием сельских школ и исчезновением поселений, привели к экономическому дисбалансу — отсутствию работников в сельской местности и переизбытку неквалифицированных городских работников, бывших сельчан, которым требовалось срочное трудоустройство. Школы в крупных городах и в поселках оказались перегружены.
«Оптимизация сети сельских школ была тяжелейшей для страны ошибкой, — признался в частной беседе один из высокопоставленных казахских чиновников. — Мы знаем о том, что сейчас подобные эксперименты проводятся и в России. Мы предполагаем, что реструктуризация школ села принесет России те же результаты, что и Казахстану».
