Цивилизация
Пока политики спорят о том, каким будет второй срок президентства Владимира Путина, а подавляющее большинство россиян поддерживают и одобряют его политику, власть начинает реформы, которые станут главным содержанием грядущего четырехлетия. Масштаб и направление преобразований может оказаться большим сюрпризом для многих верных путинцев. И прежде всего, потому что изменения повлияют на главный президентский электорат — на работников социальной сферы.
Реформаторская цель номер один — система здравоохранения. Реформа именно этого сектора экономики скрывается за термином «сокращение социальных мандатов». Переводить это определение с бюрократического на русский чиновники не желают. Потому что в этом случае пришлось бы говорить, например, о сокращении численности медицинских работников. А это, согласитесь, замечательный предвыборный аргумент.
::: Выбор объекта реформирования выглядит вполне закономерным. С одной стороны, власть впервые имеет огромный политический ресурс для решения социальной проблемы, над решением которой реформаторы бьются уже больше восьми лет. С другой — бюджетная и социальная цена законсервированной советско-уравнительной системы здравоохранения с каждым годом становится все выше. Государство тратит на медицину все больше средств. Если в 2001 году бюджет предусматривал выделение на здравоохранение 18,7 млрд рублей, то в 2002 году эта сумма составила более 26,6 млрд, а в 2003 — 31,4 млрд. В телевизионных популистских дебатах чиновники с гордостью оперируют этими цифрами, приводя их в качестве доказательства растущей заботы о здоровье россиян.
Во внутренних же правительственных документах те же государственные персонажи констатируют, что деньги, по сути, уходят в песок.
Социологические опросы диагностируют рост недовольства населения качеством медицинского обслуживания. По данным Центра социологических исследований МГУ, в последние годы здоровье и здравоохранение вышли на первые два места в рейтинге проблем, которые волнуют соотечественников. Преступность, коррупция и прочее ушло вниз…
Тревожную динамику фиксируют и исследования сравнительной эффективности использования ресурсов в здравоохранении, проводимые Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ). В ряду, включающем 191 страну мира, Россия занимает 127-е место. По количеству расходов на здравоохранение на душу населения Россия находится на 75-м месте. Затраты на поддержание здоровья населения размазаны по бюджетам разных ведомств и организаций. Из более чем трех с половиной тысяч медицинских центров, больниц и институтов федерального подчинения треть принадлежат не Минздраву, а другим государственным ведомствам — Управделами президента, МПС, Минфину, МНС и т. д. При этом российское здравоохранение, как любая дотационная область, успешно себя воспроизводит. Численность медицинских работников за прошедшие пятнадцать лет не только не снизилась, но даже немного выросла, достигнув более 700 тыс. человек. Но дело не только в расходной воронке.
При росте государственных обязательств перед социальной сферой практически невозможно заниматься снижением налогов, стимулируя производство.
Теперь власти готовы начать демонтаж этой корявой, но очень устойчивой конструкции. Вопрос заключается в том, как они собираются это делать. Судя по отрывочным сведениям, доходящим из правительства, ставка может быть сделана на финансовые механизмы. По слухам, планируется сокращение числа медицинских учреждений, пользующихся бюджетным финансированием, и передача их на балансы субъектов федерации. За этой элегантной формулировкой скрывается, по сути, бескомпромиссное решение судьбы многих медицинских институтов и организаций. Кроме того, вроде бы планируется изменение структуры системы здравоохранения — в частности, сокращение числа специализированных медицинских учреждений.
Почему избрана «финансовая» методика — догадаться несложно. Она уже успешно опробована на реформе межбюджетных отношений. Вопрос заключается в том, насколько эффективными окажутся такие инструменты применительно к здравоохранению и образованию.
Платить меньше — не значит сделать систему лучше.
~И здесь исполнительная власть может стать жертвой собственных неограниченных возможностей. Чтобы выбрать оптимальный вариант реформы по соотношению «социальная цена — получаемое качество», необходима сложная процедура оценки принимаемых решений. Открытое обсуждение реформ при известных минусах (риск «замыливания» решения) имело важный плюс. В парламентских и общественных дискуссиях чиновники обкатывали и верифицировали свои предложения, согласовывая их с различными группами интересов. Теперь такого механизма нет. Как следствие — вполне закономерным выглядит первый скандал с медицинской реформой. На днях педиатры на конгрессе в Москве подвергли жесткой критике предложения правительства ликвидировать детские поликлиники и женские консультации, заменив их «терапевтами общего профиля». По мнению замминистра здравоохранения по вопросам материнства и детства Ольги Шараповой, заявления о «ненужности педиатрии» преждевременны, так как «за последнее время в России сократилась младенческая и материнская смертность только благодаря существующей системе». Избегая публичных споров, чиновники рискуют получить реакцию не в парламенте, а на местах: люди в белых халатах снова выйдут с плакатами. Не исключено, что к ним присоединятся и их многочисленные пациенты.
