Цивилизация
Комментируя бесстрашную операцию в детском интернате, проведенную в сопровождении автоматчиков следователями Генеральной прокуратуры, представитель последней Ирина Алешина доверительно предложила журналистам подумать: зачем, действительно, в интернате нужен сервер? В предложении совместно поразмышлять ответ уже предполагался. Понятно, спрятать чего-то хотели, детей использовать. Как не понять прокурора, где, действительно, корпорация такого уровня может спрятать свои тайные документы? Только там, на сервере, спрятанном в детском учреждении. Не в яйце же в сундуке на дереве. Раз уж поехали в такое очевидное хранилище тайн и секретов, возможно, стоило заодно посмотреть там и золото Бормана, чтобы два раза не ездить. А ведь действительно нелепость: в учебное заведение приперли компьютерный сервер. Ладно бы спрятали в школьном саду роторный экскаватор, а еще лучше — ракет каких-нибудь «земля — воздух» прикопали да десятка два автоматов. Хорошо бы и героина килограмма полтора в детские матрасы зашили. Тогда понятно, зачем следователей сопровождали мало развеселившие детей автоматчики. А с оружием и героином — полкомпании закрыть можно. И разговор совсем другой бы получился. А то — сервер какой-то, поди убеди потом суд, что там действительно важная секретная информация хранилась. А в открытом доступе специально — чтобы, если кто вдруг захотел, смог бы ознакомиться. Потому и адвокатов не допустили — нечего им закрытую информацию разглядывать. Все, в общем, как обычно.
Несколько более любопытным представляется другое заявление, сделанное по поводу новых обысков представителем Генеральной прокуратуры г-жой Алешиной.
В том смысле, что прокуратура вовсе не занимается пересмотром итогов приватизации, а, наоборот, ищет укрытые от государства неуплаченные налоги.
Интересно дело развивается, во всяком случае весьма живо. Сначала обвинение было выдвинуто по поводу незаконной приватизации «Апатита». Получилось как-то не совсем убедительно, так что пришлось подключать высшие силы. Высшие силы тоже не вдруг сгруппировались и сообщили, отвечая на вопросы западных журналистов, что дело тут связано с обвинением в убийстве, так что шутки в сторону. Тут, понятное дело, немного перебор случился, поскольку перепутали два дела и двух персонажей. Но не останавливаться же на достигнутом: в конце концов может так случится, что в суде вдруг потребуют серьезную доказательную базу. И по какой-то нелепой случайности своей привычной юрисдикции особо независимых судов будет недостаточно. Вот тут-то как раз нужно что-то предъявить реальное. Поэтому: при чем здесь наезд, при чем пересмотр — мы требуем уплаты налогов. Нормальная технология — дело возбуждается, скажем, по поводу сомнительной суммы сделки, в которой, заметим, обе стороны друг другу претензий не предъявляли. А потом уже с засученными рукавами начинается поиск нарушений, которые можно было бы доказать документально и убедительно для неангажированного суда.
Был такой популярный советский анекдот про человека, который перед вступлением в ряды КПСС признается, что у него дедушка был пират. Ерунда, говорит ему комиссия, пираты выполняли прогрессивную роль в уравнивании доходов (типа нескончаемой песни про распределение природной ренты), так что практически наши братья. Тогда, говорит кандидат, признаюсь вам, что у меня бабушка еврейка. Как не стыдно, говорит комиссия, ты ведь в советской стране живешь, здесь сплошное равенство и братство, какая разница, кто твоя бабушка. И добавляет: » А вот то, что дедушка пират, — это плохо».
Какая разница, говорит прокуратура, кому что принадлежит, как вы могли подумать, что речь идет о переделе собственности и пересмотре итогов приватизации? У нас серьезный бизнес в большом уважении. Если «Апатит» приобретался без нарушения действующего тогда законодательства и это выяснится — какие могут быть претензии!
Какой может быть передел? А вот то, что налоги, возможно, не заплатили, да еще сервер у детишек спрятали, — это плохо.
~ Все такого рода операции создают впечатление, что прокуратура решила использовать методику автоинспекции по работе с водителем на дороге. То есть тормозит вас инспектор — и пошло: «скорость не нарушали? А ремень был пристегнут? А аптечка есть? А почему бинт в аптечке короче положенного? Тем более на огнетушителе срок годности не видно — наверняка просрочен». И так — пока водитель не сообразит, что он все равно виноват.
Жаль конечно, что в Генпрокуратуре, в отличие от других силовых структур, нет службы собственной безопасности. То есть хотя бы формальной возможности организовывать проверки деятельности ее подразделений и сотрудников на предмет наличия там оборотней. А то вдруг они там есть, а выявить некому?
