Цивилизация
2021 год сулит большие изменения в кадровой политике. И дело не в перестановках в самых высших эшелонах власти — на уровне «политбюро». Про них как раз ничего не известно. Речь идет о следующем уровне: множество политиков, чиновников, активистов будут бороться за места в проходной части партийных списков на выборах в Госдуму. А действующие депутаты будут разрываться между попытками остаться в обеих палатах парламента (в Совете Федерации без ротаций тоже не обойдется) и желанием найти подходящую вакансию за рамками Охотного Ряда.
Насколько дееспособны люди после работы в депутатском корпусе? Отучаются ли они от «реальной жизни», пять лет нажимая на кнопки — или наоборот получают уникальные навыки, опыт, связи? Однозначного ответа на этот вопрос нет — науке известно много примеров и того, и другого.
Возьмем, к примеру, губернаторов. Вопреки стереотипу о том, что туда берут только технократов-замминистров и офицеров с непрозрачной судьбы, 11 из действующих глав регионов были рекрутированы из федерального парламента.
Это 11 довольно разных карьер, по итогам которых не получится усредненного портрета. Успешных, пожалуй, поменьше, чем проблемных.
К таким состоявшимся можно было бы отнести четверых управленцев.
Подмосковный губернатор Андрей Воробьев до этого успел побывать и сенатором, и депутатом. Было видно, что переход в кресло «управленца» и «хозяйственника» дался ему нелегко. Самой проблемной оказалась масштабная муниципальная реформа. Московская область — это своего рода конфедерация, где главы территорий весьма самодостаточны, а по уровню связей на высшем уровне могут посоперничать с любым областным чиновником: любой федерал как минимум на субботу-воскресенье становится подмосквичом, а то и приезжает с работы домой за МКАД каждый вечер. Однако, несмотря на непростой старт, в целом Московская область стала превращаться в один из «витринных» регионов, статистику и результаты которого можно предъявлять в назидание и укор остальным. А сам Воробьев довольно успешно прошел испытание пандемией, а затем и организацией вакцинацией в области.
Второй удачный пример — Александр Богомаз в Брянской области. Как и при предшественниках, регион не особенно заметен на карте и в повестке. Но в целом он вполне удерживает ситуацию и оказывается симметричен областному укладу, демонстрируя парадоксальный опыт гармонии весьма обеспеченного губернатора в далеко не самом богатом регионе. Закрытие границы с Украиной тоже не привело к стрессу в местной экономике.
Менее едины эксперты в оценке работы бывшего сенатора Дмитрия Азарова в Самарской области. Но примеров, когда политик боролся за руководство регионом и возглавил именно его (а не регион в Сибири и на Дальнем Востоке) вообще немного. Азаров наряду с красноярским Александром Уссом — самые яркие примеры этого: они не один год выжидали в оппозиции — пусть и внутри «Единой России» — чтобы дождаться своего часа. Пример Азарова пока более успешен, чем у Усса. Наверное, в ближайшее время станет очевидным, где сказывается эффект преодоления наследия непопулярного предшественника Николая Меркушкина, а где — собственные управленческие таланты.
Еще одна категория — как принято говорить, крепкие середняки. Сюда можно отнести двух бывших депутатов Госдумы от «Справедливой России» — Олега Николаева в Чувашии и Александра Буркова в Омске. Если не считать арестованного ЛДПРовца Сергея Фургала, губернаторы из СР, пожалуй, самые понятные и системные из числа представителей оппозиционных партий, попадающие в образ губернатора и при этом имеющие возможность эксплуатировать консолидированную поддержку ЕР и собственной партии, позволяя себе большую в сравнении с средним единороссом свободу маневра и риторики.
Несколько сложнее ситуация у Натальи Комаровой в Ханты-Мансийском автономном округе. Пересидев Матвиенко в Петербурге, Орлову во Владимире, Жданову в Забайкалье и Ковтун в Мурманске, Комарова осталась единственной женщиной — главой региона. Как и Подмосковье, Югра остается во многом конфедерацией с сильными муниципалитетами и ограниченными возможностями окружных властей — они скорее могут балансировать ситуацию, нежели полностью управлять ей. Однако, маневрируя, Комарова остается главой региона уже 11 лет. Самым популярным губернатором в России ее не назовешь, но источником негативной повестки округ не является, нефть продолжают добывать, а вопрос о болезненной для жителей возможности поглощения ХМАО Тюменской областью вроде бы удалось забыть.
Наконец, бывший депутат и сенатор Ростислав Гольдштейн в Еврейской автономной области. Как и Комарова, глава ЕАО закрыл вопрос о присоединении области то ли к Хабаровскому краю, то ли к Забайкалью — сказались лоббистские возможности, да и сами эти регионы к идее объединения с Биробиджаном относятся без особого драйва. Попытки модернизировать систему управления, повысить узнаваемость региона и обеспечить эффект от взаимодействия с Китаем (пусть и в эпоху закрытых границ) — весьма заметные по меркам 160-тысячного региона события.
Третья группа — это губернаторы категории «ну так…».
Экс-депутат Госдумы Андрей Бочаров, оказавшись в Волгоградской области, первое время потерялся. Местные элиты были опытны и временами коварны, силовики конкурировали с гражданскими, а сам Волгоград, в советское время выглядевший едва ли не как самый «скрепный» и туристический город Поволжья, после распада СССР такой статус утратил и вновь обретать не торопится. Наиболее острые конфликты Бочаров разрулил, но мощного вектора области все же не задал.
Михаил Дегтярев был десантирован из думской фракции ЛДПР в Хабаровск внезапно, продемонстрировав все возможные ошибки, которые способен допустить случайный человек, оказавшись в регионе, где никогда прежде не бывал. Впрочем, к началу 2021 года некоторые ошибки удалось исправить, и Центр намекает, что именно Дегтярев теперь выдвинется на губернаторских выборах. Но никто пока не понял, где сказывается предположительная способность к самообучению, а где — нежелание Кремля ссориться с ЛДПР накануне выборов в Госдуму и сохранить с Жириновским общую антинавальновскую коалицию.
Еще один экс-депутат от ЛДПР — Алексей Островский — смотрится в Смоленской области весьма противоречиво: вроде бы неплохо на уровне владимирского Сипягина и отчасти Дегтярева — но определенно несоизмеримо с Фургалом.
Что касается сравнительно недавних назначений экс-парламентариев главами регионов, одним из наименее ярких остается бывший сенатор Сергей Меликов. Проблема даже не столько в нем самом, сколько в стремлении федеральной власти направлять в Дагестан чиновников, у которых пик карьеры уже позади — будь то Абдулатипов, Васильев или Меликов, успевший поработать на аппаратно куда более высокой должности полпреда в Северо-Кавказском округе. Пока очевидной проблемой Меликова остается некомфортный информационный фон — от негативной реакции на борьбу главы с иностранными вывесками в городах до сообщений об уголовных делах в федеральной Росгвардии, где Меликов раньше был человеком № 2. Стереотип о том, что у федеральной власти пока не появилось «представлений о прекрасном» в отношении управления Дагестаном и регион пока «поставлен на паузу», новому руководству республики разрушить пока не удается.
