Цивилизация
С каждым днем все больше моих друзей и знакомых смотрят и обсуждают телевизионное шоу «За стеклом». Я даже и сам уже несколько раз его смотрел. Я понимаю, что это очень глупая и неталантливая передача, потому что надо же было выдумать какую-нибудь фишку. Надо же было придумать что-то, что заставляло бы молодых людей не просто кривляться в камеру, а завязывать друг с другом драматические отношения. Я понимаю, что начальник шоу Иван Усачев ничего, как всегда, не придумал. Но все равно смотрю.
Я ни разу еще не досмотрел до конца. Мне становится скучно. Но на следующий день в назначенное время я опять включаю телевизор, и мне опять становится скучно.
Я потому что – Ассоль. И вся остальная телевизионная публика – тоже Ассоль. Мы смотрим в одну и ту же бескрайнюю даль. Ждем алых парусов.
Мы всерьез обсуждали, изменил ли юноша Саша своей девушке, помыв за стеклом другую девушку в проточной воде. А Саша изображал поруганную добродетель вместо того, чтобы честно сознаться, что, дескать, потаскун-извини-любимая-сорвался-больше-не-буду.
Мы долго следили за юношей с бородой, который безрезультатно прижимался в ванной к девушке без бороды. Мы чего ждали? Что они вступят в интимную связь? А почему тогда мы не купили в киоске видеокассету с порнографическим фильмом «Горячие шоколадки 22»? Там три часа подряд все со всеми вступают в интимную связь. Или нас не интересует интимная связь? Или нас интересует только ожидание интимной связи?
Если бы, например, в мире началась страшная эпидемия сибирской язвы, люди побоялись бы пару дней, а потом привыкли. Ожидание эпидемии куда интереснее. Бояться можно долго.
Куда интереснее и страшнее каждый день ждать войны, чем в войне участвовать. Приятели мои журналисты приезжают из Афганистана и рассказывают про бомбардировки так, будто это шоу «За стеклом».
Мы любим ждать, потому что имеющее быть красиво и благородно, а свершившееся – банально и глупо.
Ну, помыл Саша девушку в проточной воде. Получилось глупо. Ну, ушел. Опять глупо. Не ушел бы, вышло бы еще глупее. И страдания этого рыжего, который влюбился вдруг ни с того, ни с сего в эту с челкой – тоже глупость несусветная.
В конце концов Ромео Монтекки ничего глупее, банальнее и пошлее не мог придумать, как влюбиться в Джульетту Капулетти. Так нет влюбился же, и пять веков с тех пор никому на свете не удается написать более печальной повести. Знаете почему? Не потому, что это история про любовь, а потому, что это история про то, как любовь преодолела границы отцовской вражды, в которые был заключен весь мир двух пятисотлетней давности молодых людей из Вероны.
Вот чего, оказывается, я ждал в тот вечер, когда мелкий пакостник Саша консультировался с психологом и прощался с сокамерниками. Я ждал, что он схватит двадцатикилограммовую гантель, высадит стекло и выйдет вон. Не вышел. На месте его девушки я бы бросил Сашу не за мытье кого попало под душем, а за это вот позорное для влюбленного благоразумие.
Вот чего я жду, когда каждый вечер включаю программу за стеклом. Я жду, чтоб эти молодые люди научились дурить телезрителя и начальника программы Ивана Усачева. Я хотел бы, чтоб они, обжившись и освоившись в этой своей квартире, научились избегать телекамер. Причем так, что не подкопаешься. Чтобы пятка, например, красавицы была видна телезрителю, как видна была Дон Гуану пятка Донны Анны на кладбище у могилы командора, а сама бы девушка скрывалась в слепой зоне.
Нет слепых зон? Ну, так ведь и с Земли же убежать не легче, чем с подводной лодки. Поэтому ведь и аплодировали Гагарину, когда он полетел в космос. Неужели же Иван Усачев всевидящ и вездесущ, как Бог? Полноте! Берусь на спор войти за стекло и через десять дней стать невидимкой.
Приятно также думать, что проигравших не будут увольнять из-за стекла, а просто про тех наиболее талантливых, которые первыми научатся избегать телекамер, зрителю скажут, будто они проиграли и отправились домой.
