Цивилизация
Началось с комментария в «Фейсбуке»: «На верхней палубе неспешно беседуют приятные люди. А в трюме давно уже вода и морские черти с русалками». Так один мой френд отрецензировал дискуссию в журнале «Большой город» на тему церкви. Библеист, два известных священника, эксперт по религиозным коммуникациям и журналисты беседовали в который раз и все о том же. Оскорбительны ли пляски Pussy Riot, принципиальны ли бриллиантовые пряжки на ботинках иерархов, есть ли в РПЦ что-нибудь «кроме ее политики, часов патриарха, подземной стоянки и союза с Путиным», не честнее ли ввести в школах закон Божий вместо того, чтобы потворствовать невежеству «основами православной культуры» и сколько христианской самоотверженности в протоиерее Дмитрии Смирнове.
Чудесная дискуссия. Тонкие и умные люди говорят о смыслах и сокрушаются, что их светские друзья так мало знают о церкви, что не могут о ней судить. Но вся беда в контексте. Пока церковь проповедует для 100 тысяч интеллигентных читателей БГ основы православной культуры, приходят новости. В Казани убили двух женщин и кровью написали на стене «Free Pussy Riot». В Петербурге нашли труп мужчины с иконкой на голове. Но это гадкое и провокационное, конечно, не имеет отношения к прекрасным беседам о вере и православии, которые ведут умные и воспитанные люди на верхней палубе. Тем временем Дмитрий Смирнов, тот самый, которого коллеги не смеют осудить за его фундаменталистские высказывания, уже постучал снизу: «Эта кровь на совести так называемой общественности, которая поддержала своим авторитетом участниц этого акта в храме Христа Спасителя, потому что в результате люди с неустойчивой психикой получили карт-бланш».
То есть не успел еще развеяться аромат дискуссионных благовоний, как поступила порция свежего и остро пахнущего разжигания.
Но не будешь же по каждому поводу дискуссию устраивать. Опять же, осуждение — грех. И Дмитрий Смирнов священникам не чужой. Куда деваться от внутрицерковной корпоративности?
Переполох случился на верхней медийной палубе накануне. Пресс-секретарь Дмитрия Медведева Наталья Тимакова несколько дней назад зачекинилась в дорогом отеле в Италии. Журналист Тихон Дзядко написал о том, сколько стоит самый дешевый номер в прекрасном отеле (1250 евро за ночь), и заметил, что демонстрировать такой жизненный успех в нищей стране неэтично. Наталья дала суровую отповедь Тихону, изумляясь, что ее доходы, доходы ее мужа и ее морально-этические качества стали предметом общественного интереса. Далее дискуссия продолжилась уже по всему «Фейсбуку» и немного в прессе. К защите пресс-секретаря подключились лучшие медийные умы. Отказываясь рассматривать Наталью Тимакову как представителя официальной власти, который работает лицом своего патрона даже в отпуске, ее друзья и знакомые напирали на человеческое. Например, на то, что Наталья Тимакова — не Сечин, что она благотворитель, хороший человек, красивая женщина, не обязана быть чиновником 24 часа в сутки, может позволить себе эмоции и вообще своя. А своих бить не надо. Тем более что Наталья Тимакова — не главный злодей. Тем более что приличные люди в чужой карман не лезут. Тем более что хорошая чиновница Наталья Тимакова может пострадать безвинно за какой-то там бокал шампанского, который она выпила, конечно, не проживая в дорогом отеле. Тихон Дзядко был подвергнут общественному порицанию за свою морализаторскую дерзость.
Я так со знанием дела пишу, потому что и сама была освистана коллегами, которые страстно защищали пресс-секретаря даже от самой возможности обсуждения ее неосторожного чек-ина. «Она имеет право, она на личные деньги, у нее богатый муж, это не растрата», — говорили защитники. Обозначая, по сути, все вопросы, которые следует задавать чиновникам, — каковы их доходы, почему они таковы, каковы их расходы, не пользуются ли члены семьи высокопоставленного чиновника привилегиями при устройстве на высокооплачиваемую работу и почему такая диспропорция между доходами чиновничества и налогоплательщиков. Но до таких конкретных вопросов общество дозреет еще не скоро, а
пока речь только о репутации — о том, почему чиновничий класс России ведет себя демонстративно неприлично, по-хозяйски раскидывая свои вещи, бокалы и статусы по лодкам и отелям класса люкс, не интересуясь мнением сограждан на этот счет.
Но профессиональная и гражданская логика перестают действовать, когда мы заходим на территорию корпоративности. В данном случае либеральной, а не внутрицерковной. Был бы это чек-ин социально чуждого полпреда Холманских, ему бы ту бутылку шампанского не простили. Но в светском медийном салоне важна не истина, не стандарты общественного договора, не мораль, а отношения. Я хороший, она хорошая, мы хорошие. Как будто мы сами не ездим на Лазурку вместо того, чтобы спасать нищих стариков. Как будто мы не понимаем, как в России жизнь устроена. Нарушитель спокойствия, который отказывается понимать и задает наивные этические вопросы, оказывается плохо воспитанным мальчиком. Он тыкает тусовку в самое больное место — в зону компромисса. И это неприятно.
Компромисс — цена выживания. И добрый компромисс с хорошей Натальей Тимаковой — не худший вариант. В конце концов, не злодейка. Опять же, осуждение — грех. И ссориться с пресс-секретарем премьера умным людям не с руки. Я и сама так думаю. Это все ее начальник виноват.
Корпоративные правила уберегают от критики и фильм Андрея Лошака «Россия. Полное затмение». Хороший и талантливый Лошак снял кино, которое невозможно смотреть без отвращения и испуга. Как, «жиды» виноваты? Госдеп реализует план по уничтожению России? Элита перемалывает на омолаживающую сыворотку христианских младенцев? Звезды Сиона в храме Христа Спасителя, где молятся руководители государства? Ковры с магическими символами облучают мозг россиян? Синяя борода олигархии служит черную мессу и девочек наших ведет в кабинет? Телевизор говорит со зрителями на языке мертвых?
Не знаю, читал ли Андрей Лошак комментарии в интернете, но если бы читал, то порадовался бы: часть публики (я не замеряла, сколько таких, но достаточно) цитирует пассажи из затменного кино без кавычек. Это успех. Я кавычки поставлю, тем не менее: «Жиды виноваты. Мы перевешаем всех Лошаков». Это пишут зрители, которым неведомы слова «постмодернизм», «рефлексия», «подсознание», «мифологема». Но те, кто знает умные слова, до дискуссий на «народных» сайтах не опускается. Зачем, если можно поговорить в «Фейсбуке» о том, какую гениальную, новаторскую, ироничную, фейковую жанровую штуку придумал наш Андрей Лошак. И как дьявольски умен и ироничен Владимир Михайлович Кулистиков, выпустивший в эфир самопародию канала НТВ.
На чистой палубе понимают, что такое «поиграем в декаданс». Это наши барские игры. А для народа плохо, что ли? Вот вам рейтинг как доказательство качества.
Плохое кино зрители смотреть не будут. Плохое кино наш хороший Лошак снять не может. По определению. Потому что он наш и хороший.
Пусть зрители, которым доверили посмотреть такой сложный многосмысловой продукт, сами разбираются в оттенках дерьма — где грубая баланда «Анатомии протеста», а где гурманская похлебка «Полного затмения». Впредь будут умнее.
И, конечно, интеллигенция не несет никакой ответственности ни за программы, слепленные по грубым пропагандистским лекалам, к которым телевидение приучило зрителей за последние годы, ни за пропаганду под видом новостей, ни за последствия эстетских экспериментов на живых людях. Ну привили вирус чумы общественному организму, ослабленному социальным расслоением, ксенофобией, политическим противостоянием, религиозным расколом и уязвленной национальной гордостью, — так это же в рамках творческого эксперимента.
Корпорация интеллигенции так видит границы самореализации: все понимать, делать что нравится, пока дают (даже если дают те, кто не нравится), играть в корпоративные игры, поддерживать любезных сердцу героев, сор из избы не выносить, с пользой и приятностью дружить и по возможности не нарушать хрупкого баланса интересов. Важно не тыкать в проблемные точки, в зоны напряжения. И не лечить, а заговаривать больные места. Вот маргинальные Pussy Riot открыли запретную дверцу — и сколько скелетов выпало из шкафов. Секрет же самосохранения элит в том, чтобы не называть вещи своими именами.
Но я не уверена, что у морали может быть два или более этажей. Один — для первого класса, остальные — для низших слоев.
Высокоморальное молчание священнической элиты, пусть даже предпринимаемое с целью не впасть в грех осуждения, оборачивается согласием с Дмитрием Смирновым. Дружеская поддержка высокопоставленного чиновника в этически сомнительной ситуации, пусть даже самого доброго и достойного представителя своего класса, легитимизирует бесстыдство и вседозволенность всего чиновничьего класса. Аплодисменты Андрею Лошаку, экспериментирующему со спичками на пороховом складе, опасны не только для автора, но и для восторженных зрителей: есть риск пропустить момент, когда надо убегать.
Не бывает морали, которую можно вывернуть в любую сторону — то лицом, то изнанкой.
Удобная растяжимость этических понятий и моральный релятивизм на палубе первого класса провоцирует тотальный кровавый мрак в трюмах, где сидят пассажиры попроще, не разбирающиеся в сортах творческих компромиссов и политических договоренностей.
Если бы приличные, умные и тонкие люди не погнушались задаться вопросом — а как на нижних палубах гослайнера воспринимают их миссионерскую, творческую и управленческую деятельность, там вообще все ли в порядке, все ли живы, в уме или уже заливает? — то риск пойти ко дну со всей этой сложной многоэтажной классовой моралью сильно бы сократился. А то могли бы и спуститься в трюмы к простакам, которые не видали виллы Фельтринелли даже в фильме Пазолини «Сало, или 120 дней Содома». Кстати, мораль — безжалостно-ироничная штука, если ее игнорировать. Гостиница, где случился драматический чек-ин, служила в свое время резиденцией Бенито Муссолини. Андрею Лошаку стоило бы вставить этот анекдотический сюжет в свою постмодернистскую пародию, разоблачающую механизмы работы власти с обществом. Но такое не придумаешь. Русская жизнь жестче.
