Трагедия забвения

В 13 часов 5 минут 3 сентября 2009 года двое мужчин — Дмитрий Медведев и Владимир Путин — по-хорошему должны были находиться в североосетинском городе Беслане. В это время пять лет назад начался штурм захваченной десятками террористов местной школы №1. Каждый четвертый из более чем 1200 заложников погиб. Погибли при штурме и 12 спецназовцев, которых власть тоже едва ли вспоминает.

Если бы власть в России хоть немного различала отдельных людей среди «электората», Дмитрий Медведев и Владимир Путин приехали бы в Беслан.

Но у них в этот день нашлись дела поважнее. Г-н Путин, например, честно попросил почтить память жертв всех терактов участников президиума правительства, который он проводил в Москве. Отцы нации у нас не думают о матерях Беслана — во многом именно поэтому в России нет народа и нет государства. А есть бьющаяся в затянувшихся постимперских конвульсиях власть и растерянный народ, кормящийся сказками о якобы возрождающемся величии в реальности становящейся все более провинциальной в технологическом, социальном и политическом смысле страны.

Через пять лет после главного теракта в новейшей истории нашей страны, события, которое могло сыграть ключевую роль в становлении полноценной российской государственности,

российские власти буквально с пеной у рта пытаются отмыть имя Сталина в связи с событиями 70-летней давности, будто нашу сегодняшнюю жизнь определяют Молотов с Риббентропом, а не другой тандем.

Президент учреждает комиссию по борьбе с фальсификациями истории в ущерб интересам России, вместо того чтобы санкционировать новое полноценное и честное расследование событий собственной недавней истории в Беслане 1–3 сентября 2004 года.

Члены комитета «Матери Беслана», недовольные результатами судебных разбирательств по уголовным делам о теракте в школе и объективностью следствия, подали три жалобы в Европейский суд по правам человека. Суд в Страсбурге давно уже стал высшей инстанцией, в которой пытаются добиться справедливости многочисленные жертвы российского правосудия. По словам руководителя «Матерей Беслана» Сусанны Дудиевой, начало рассмотрения их жалоб ожидается в 2010 году. У российской власти еще есть время разобраться в том, как и почему десятки до зубов вооруженных террористов (их точное число, к слову, до сих пор неизвестно) смогли 1 сентября, в День знаний, захватить в заложники более 1200 взрослых и детей в обычной средней школе. Как реально проходил штурм этого здания, что делали и где были в эти страшные сентябрьские дни 2004-го все еще действующий министр внутренних дел России и тогдашний директор ФСБ, сейчас занимающий «скромную» должность секретаря Совета безопасности. Время есть — нет желания, не говоря уже о понимании, что это необходимо и самой власти. Потому что уж слишком спокойно живет она с такими грехами за душой.

«Матери Беслана», похоже, все уже поняли про нынешнюю российскую власть. Они жалуются в Страсбург не на Путина, Патрушева или Нургалиева. На них можно жаловаться разве только Всевышнему — может, услышит.

Первая жалоба касается нарушения конституционных прав заложников на жизнь, полное и объективное расследование. Но Страсбургский суд не может заставить российскую власть честно расследовать хотя бы этот, самый страшный теракт в ее постсоветской истории. Вторая и третья жалобы, по меркам думающего только о том, чтобы ни за что не отвечать и всегда выглядеть безошибочным, безгрешным и могучим российского руководства, и вовсе «вегетарианские». Вторая—на действия занимавшего в тот момент пост министра внутренних дел Северной Осетии Казбека Дзантиева, который, по мнению потерпевших, не предпринял должных мер безопасности перед терактом, хотя в республику регулярно поступала предупреждающая информация. Третья жалоба – по суду над руководителями Малгобекского РОВД Ингушетии, которые обвинялись в должностной халатности: на их территории в лесу формировалась группа террористов, захвативших школу. «По нашему мнению, суд не назначил им справедливого наказания», — объясняет Сусанна Дудиева.

В России никто даже не вспоминает, что бывший первый заместитель генерального прокурора Владимир Колесников в свое время публично обещал допросить по делу о теракте в Беслане первых лиц МВД и ФСБ России. Колесников давно уже обычный депутат Госдумы, а о том, допрашивались ли первые лица силовых структур, в любой мало-мальски приличной стране сами подавшие бы в отставку сразу после такой трагедии, обществу до сих пор неизвестно. Шамиль Басаев, привычно бравший на себя в те времена все теракты, благополучно подорвался на очередной порции взрывчатки для нового теракта. Только вылазки террористов на Кавказе не прекращаются, а в последние месяцы даже нарастают. ВЦИОМ провел приуроченный к пятилетию Беслана опрос о террористической угрозе для населения и отметил, что теперь в России боится стать жертвами терактов «только» 61% населения — пять лет назад было 78%.
Жизнь идет своим чередом.

Главным результатом теракта в Беслане стали отмена выборов губернаторов и дальнейшее сворачивание легального политического пространства в стране.

Гибель 335 человек, среди которых было более 180 детей, никак не повлияла на рейтинг президента Путина (почему-то не получается написать «тогдашнего»), не изменила к лучшему и межнациональные отношения в России. Нет, многие простые люди оказывали Беслану посильную помощь и до сих пор приезжают туда почтить память жертв трагедии. Но это ведь была не просто отдельная трагедия Беслана или осетинского народа, уж точно не менее страшная, чем широко рекламируемый ныне кремлевской пропагандой «геноцид» осетинского народа в Южной Осетии со стороны грузин. Это была трагедия государства и нации. Только в России нет нации, способной воспринять подобные события именно как общенациональную беду и как момент истины для государственной власти. Только в России нет государства, способного сострадать обычным людям и служить им. Государство у нас хозяин, а не слуга.

После Беслана, сейчас это уже тоже стало не вспоминаемой историей, власть по всей стране устроила казенные митинги в свою поддержку, сгоняя туда студентов, клерков, рабочих. Путину нужно было, чтобы народ поддерживал его, а не матерей Беслана. И народ в основной своей массе согласился с этим. А Путин даже не извинился за эту трагедию, которая ведь, как на нее ни смотри, как ни трактуй, стала еще и грандиозным, непоправимым провалом государственной власти.

Казенный патриотизм, казенный империализм и неказенный пофигизм — вот три кита, на которых покоится постбесланская Россия, кричащая о своем величии, но становящаяся как моральный и экономический ориентир все менее значимой для остального мира.

Истинно великие никогда не кричат об этом. Трагедия забвения Беслана мстит России и отомстит еще не раз, если все мы не оглянемся, не очнемся, не сделаем, наконец, обычную человеческую жизнь мерилом всей своей внешней и внутренней политики. Первый шаг к исправлению совершить легко: достаточно, чтобы первым лицам государства не надо было напоминать, что каждый день 3 сентября в ближайшие годы они обязаны ездить в Беслан. Потому что так трагически сложилась история, которую, увы, не сфальсифицируешь, даже если очень захочешь: погибшие дети и взрослые не имеют обыкновения воскресать.