Гражданка Горенко

…Жизнь, в общем, удалась.

Родиться 120 лет назад в селении Большой Фонтан под Одессой в семье потомственного дворянина, отставного инженера-механика флота Андрея Горенко, чтобы умереть спустя неполных 77 лет в учрежденном советской властью вскоре после Великой Отечественной войны подмосковном городе Домодедово. Провести детство в Царском селе, где еще можно было застать буквальную, живую память о лицеисте Пушкине А.С. Потом, уже в отрочестве, пережить развод родителей.

Быть потрясающей светской красавицей, отказываться несколько раз от предложения руки и сердца выдающегося поэта и не последнего обольстителя женских сердец Николая Гумилева, чтобы потом все-таки согласиться. Провести медовый месяц в Париже и позировать Модильяни. Родить в 1912 году единственного любимого сына Лёвушку и тогда же издать свой первый поэтический сборник «Вечер».

Пройти путь от поэзии несчастной женской любви (без сюсюканья и плаксивости — потому она и поэт, а не поэтесса) до прямого, честного и гордого выразителя боли миллионов людей, растоптанных сталинским сапогом.

Не писать целых 12 лет, чтобы потом, после ареста всех близких, создать «Реквием» — возможно, главные написанные по-русски стихи про сталинскую эпоху. Стоять в бесконечных тюремных очередях, чтобы передать очередную посылку арестованному ни за что сыну, не зная, жив ли он.

Удостоиться от власти эвакуации в Ташкент (почти в то же самое время в Ташкент приехали мои бабушка с мамой, и я еще застал ташкентских старух, которые видели нашу героиню живьем, разговаривали с ней). В 1945-м, по возвращении из эвакуации, встретиться и беседовать с великим британским философом, филологом и дипломатом Исайей Берлиным, ставшим едва ли не единственной ее связью с мировой культурой, частью которой она оставалась в советской клетке. А потом, сразу после войны, в 1946-м, вскоре после триумфального выступления в колонном зале Дома союзов, стать, вместе с Михаилом Зощенко, героиней разгромного, но лишь возвышающего ее в глазах читателей хрестоматийного постановления ЦК ВКП (б) «О журналах «Звезда» и «Ленинград».

«Не то монахиня, не то блудница», — сказал про нее, видимо на пределе своего остроумия, секретарь ЦК Жданов, и это все, что после него осталось.

В 1950-м, вскоре после третьего ареста сына, пойти на главный позор своей жизни — написать цикл хвалебных стихов о Сталине «Слава миру». Все-таки дождаться сына из заточения живым. Но только в 1956-м, когда Сталин уже давно был мертв. В конце жизни, наконец, получить свой угол после десятилетий кочевого бездомья, писать самой об уходящем, исчезающем времени и слушать стихи талантливых молодых поэтов, среди которых был и «первый ученик» — Иосиф Бродский. Обнародовать тщательно прятавшийся два десятилетия «Реквием». Получить престижную итальянскую поэтическую премию.

Упокоиться в ленинградском поселке Комарово, покинув этот мир 5 марта (по иронии, нет, сарказму судьбы, в день смерти Сталина) 1966 года последней из великой четверки русской поэзии — Ахматова-Мандельштам-Пастернак-Цветаева. Стать бессмертной.

Гражданка Горенко, великий русский (но, несмотря ни на какие потрясения – не советский) поэт, Анна Ахматова прожила несколько жизней в одной. Она была, как мы бы сейчас сказали, светской львицей и секс-символом, любящей и любимой, трепетной матерью и неприступным творцом, изгоем и кумиром. Но прежде всего она была великим человеком, личностью, не просто задающей масштаб конкретных эпох или даже эти эпохи превосходящей, но определяющей сами горизонты человеческого — то, какими вообще могут быть лучшие люди мира.

Одинокая, как всякая большая индивидуальность, она совершенно честно могла написать в предисловии к «Реквиему»: «Я была тогда с моим народом, там, где мой народ, к несчастью, был».

Не будучи ни по манерам, ни по интересам, ни по социальному происхождению «человеком из народа», она своей жизнью и судьбой заслужила право писать слова «мой народ». Потому что «народ» — не безликая толпа, а отдельные и разные люди, спаянные общей историей, общей судьбой, общими трагедиями. Без таких людей нет народа. Человек элитарной, рафинированной культуры, она оказалась стержнем, остовом, скелетом, на котором только и может покоиться народное тело.

Она сама очень точно определила сверхзадачу своей жизни. В каноническом, очень коротком стихотворении «Мужество», написанном 23 февраля 1942 года в Ташкенте, вдалеке от битв Великой Отечественной, она написала: «Не страшно под пулями мертвыми лечь,/ Не горько остаться без крова,/ И мы сохраним тебя, русская речь,/ Великое русское слово./ Свободным и чистым тебя пронесем,/ И внукам дадим, и от плена спасем./ Навеки!».

Она выполнила обещание. Сохранила для нас, ее внуков и правнуков, а потом, глядишь, для внуков и правнуков сегодняшних детей великое русское слово.

Ее стихи легко отыскать даже в Интернете, то есть совершенно бесплатно – кто хочет, смотрите, читайте. Она жила долго и трудно, счастливо и несчастливо, одиноко и гордо. Она воплотила свой талант. Она сказала то, что могла и, наверно, должна была сказать.

Жизнь, в общем, удалась…