Цивилизация
Ходить на предстоящие президентские выборы в России не надо хотя бы из соображений вкуса, чувства юмора и здравого смысла.
Вот вам свежий, пусть и не очень смешной, анекдот про российскую власть. «Медведев идет к трибуне держать свою первую президентскую речь. Его помощник говорит: «Подождите, к вашему рукаву прицепилась ниточка, ой, и ко второму тоже…» Вдруг откуда-то голос Путина: «Это нужные ниточки, не трогайте их!»
Этот анекдот опубликован вовсе не в интернете, который пока на порядок свободнее других каналов распространения информации в России. И не в сборнике анекдотов о Путине, изданном КПРФ, и даже, говорят, подаренном Зюгановым самому герою. Он напечатан в совершенно аполитичной массовой рекламной газете, бесплатно распространяемой в Москве через обычные почтовые ящики в подъездах. Я даже не удивлюсь, если реальные учредители этой газеты состоят в «Единой России».
Анекдоты, как известно, есть концентрированное представление народа о тех персонах и явлениях, которые высмеиваются. Причем
политическая элита думает о сути предстоящих президентских выборов и смены власти в России ровно то же, что описано в этом анекдоте.
Разве что гадает, состоится ли главное событие в этом театре марионеток (то есть кукол на ниточках): будет ли Медведев обрубать «ниточки Путина» или не будет.
Негласный пакт, заключенный властью и народом в путинскую эпоху, гласит: «власть не интересуется тем, что делает народ (за исключением крупного частного бизнеса и СМИ), народ не интересуется тем, что делает власть».
Осталось довести эти доверительные отношения взаимного пофигизма до логической точки: пусть нового президента выбирает действующий, как это фактически и происходит в России.
Просто посмотрите на внешнюю канву политических событий в России с сентября прошлого года по сегодняшний день. В разгар кастинга двух возможных преемников уходящего президента, не слезавших с телеэкрана, Медведева с Ивановым, президент оправляет в отставку премьера Фрадкова и назначает на его место без пяти минут пенсионера (или сенатора, что сейчас у нас часто одно и то же) Зубкова. Новый премьер, отвечая на вопрос о президентских амбициях, говорит, что в принципе готов баллотироваться. Начинаются гадания на трех преемников, причем народ, о мнении которого мы можем судить исключительно по социологическим опросам и анекдотам, согласен поддержать любого из трех, как только он станет тем единственным, на кого укажет Путин.
1 октября Путин неожиданно решает возглавить список «Единой России» на думских выборах, сами выборы провозглашаются референдумом о доверии уходящему главе государства (зачем, спрашивается, выражать ему доверие, если он уходит?), а президент удостаивается почетного политического ярлыка «национального лидера». В середине декабря, почти сразу после объявления официальных итогов думских выборов, страна узнает имя преемника. Иванов сразу же исчезает с экранов телевизоров и почти исчезает из сообщений информационных агентств, Зубков мелькает от случая к случаю и только по реальным (а не инспирированным политтехнологическим PR) поводам вроде заседаний правительства. Зато
на фоне Медведева в эфире даже почти нет Путина. Он ведь теперь просто «будущий премьер».
В последние полтора месяца его даже никто (ни единороссы, ни говорящие, что прикажут, головы с прокремлевских телеканалов) больше не называет «национальным лидером». Вопрос: уже или пока?
Вот вам картина четырех месяцев скучных политических разводок. Спрашивается, зачем ходить на президентские выборы? Сторонникам Медведева (кроме чиновников, если они боятся увольнения) не надо ходить на выборы, потому что Медведев все равно выиграет. Сторонникам Жириновского и Зюганова не надо ходить на выборы, потому что Жириновский и Зюганов все равно проиграют. Сторонникам Богданова не надо ходить на выборы, потому что у него нет сторонников. Противникам четырех высочайше допущенных к выборам кандидатов не надо ходить на выборы, потому что в России все равно отменили графу «против всех». А заодно и порог явки. Поэтому
если за Медведева проголосуют даже только два человека, он сам и Путин, все равно третьим президентом России станет «кто надо».
Медведев не хочет участвовать в теледебатах? Он очень занят работой в правительстве (то есть бесконечным мельканием на телеэкранах по заранее расписанным PR-поводам и монологом на заданные темы)? Прекрасно, пусть работает. Власть не хочет разговаривать с народом, отвечать на несортированные вопросы, обсуждать реальные проблемы? Пусть так.
Раз они не хотят с нами разговаривать, нам тоже не стоит навязываться. Зачем им наше присутствие на выборах? Они ведь все равно нарисуют устраивающий их результат.
Власть поделила себя и народ на «мы» и «они» — пусть и наслаждается своим обществом. В смысле, своей кампанией. Им там хорошо, наверно, всем вместе пересаживать друг друга из президентов в премьеры, из первых вице-премьеров в президенты, из премьеров в председатели советов директоров крупнейших компаний. Такая детская игра в стульчики на новогодних утренниках, когда стульчиков всегда на один меньше, чем игроков. Кто не успел сесть по команде ведущего — выбывает из игры.
Власть избавила себя от гражданского долга перед населением (таким долгом, кстати, является и участие кандидата от власти в теледебатах, раз уж их у нас почему-то не отменили законодательно вместе с порогом явки и графой «против всех») — значит, и у населения нет никакого гражданского долга перед властью. Вы хотите сказать, что поход на президентские выборы — гражданский долг не перед властью, а перед страной? Или, как любит повторять глава ЦИК Чуров, призыв не голосовать является ущемлением прав избирателей, ссылаясь на Бельгию, где явка на выборы обязательна? Полноте,
у избирателей в России теперь даже нет легального права проголосовать против тщательно отобранного супового набора рафинированных кандидатов.
Наши избирательные права уже так ущемили, что на них живого места не осталось.
А гражданский долг как раз и состоит в том, чтобы предельно низкой явкой заставить власть почувствовать, что эти ее бездарные спектакли, уже ставшие предметом анекдотов, больше не пользуются вниманием публики. Изменить ситуацию в этом глубоко провинциальном театре «суверенной демократии» можно только игнорируя его незатейливый репертуар.
