Цивилизация
На сероватый небосклон российской большой политики, где все по нынешним временам предпочитают летать «нызэнько-нызенько», ворвалась новая звезда с по-гоголевски говорящей фамилией — Копейкин Михаил Юрьевич. Ворвалась с двумя идеями, которыми, пожалуй, исчерпывается креативность кабинета Фрадкова последнего года: сначала с мыслью о снижении ставки НДС, а потом с формулой размещения средств Стабфонда в акциях иностранных компаний. Забыты прежние сражения по линии Фрадков--Греф вокруг среднесрочной программы правительства. Взят курс на государственно-частное партнерство, в рамках которого честные предприниматели, например, должны спонсировать ведомство с памятной табличкой «Андропову Ю.В.» на фасаде. Постепенно отдается безусловный приоритет государственным инвестициям и государственным же расходам. И теперь идет наступление на последний бастион либерализма и консервативной финансовой политики — кудринский Минфин (если не считать игнатьевско-улюкаевского ЦБ).
Если звезды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно. Безусловной первой звездой фрадковского кабинета стал его внештатный советник Андрей Белоусов, формировавший экономическую идеологию премьера. И его назначение замом Германа Грефа вкупе со слухами о том, что формирование бюджета отдадут из Минфина в МЭРТ, сигнализировало о примирении премьер-министра и министра экономического развития и торговли. Алексей Кудрин остался один — в том смысле, что теперь он в одиночку символизирует либеральное крыло.
Отныне правительство летит в светлое будущее реализованных на 150 процентов национальных проектов на честном слове и на одном крыле — сугубо дирижистском.
Конечно, такая картина может показаться черно-белой. В реальности все сложнее. И Копейкин когда-то работал в Минэкономики у Евгения Ясина, и Кудрин не так давно в слишком пылких выражениях описывал налоговую нечистоплотность компании ЮКОС. Все радеют о родной копейке. Все — достойные люди с длинными чиновничьими биографиями, и нельзя же в самом деле всерьез говорить о том, что Михаил Копейкин «безграмотный», как его сгоряча квалифицировал министр финансов. Другой вопрос, что идет вполне очевидная игра на «поражение», где мишенью служит глава Минфина, который на минуточку своими руками создал профицитный бюджет и как может держит инфляцию ближе к 10-процентному порогу, что при нынешних госрасходах и нефтедолларовом вязком водопаде совсем не просто. И странным образом в этой игре используется замглавы аппарата Белого дома, что, вообще говоря, чиновникам, занимавшим подобного рода посты, никогда не было свойственно. Вот руководители аппарата всегда оказывались мощнейшими политическими игроками, однако замы обычно ограничивались исполнением непубличных номенклатурных обязанностей. (Если не считать эпохи Черномырдина, когда его интересы в паркетных битвах Белого дома представлял тяжеловес Владимир Бабичев, а от Чубайса был делегирован первым замом главы аппарата радикальный либерал Сергей Васильев — так и делили поляну на Краснопресненской набережной, но невидимые миру слезы никогда широкой публике не демонстрировали.)
Во всей этой истории аппаратным арбитром должен был бы стать председатель правительства, но он находится по одну из сторон баррикад, в который раз в российской истории возводимых в районе Пресни. Что касается президента, то, казалось бы, не царское это дело — вмешиваться в конфликт двух правительственных чиновников. Но когда уже открыто обсуждается тема отставки Кудрина, дискутируется абсурдная идея слияния МЭРТа и Минфина в один большой советский Госплан, а министр финансов и премьер очно и заочно переругиваются в жестких выражениях, ситуация требует хотя бы какого-то разрешения.
К тому же Кудрин — какая ни есть, а действительно знаковая фигура, намертво спаянная с представлениями российского элитного слоя о либерализме.
И его неудачи, поражения, не говоря уже об отставке — просто сигнальная ракета для тех, кто готов распилить и рассовать по карманам Стабфонд, заставить его переживать приключения ПИФа, а также потратить государственные деньги на «инвестиционные» проекты разной степени абсурдности и «откатности» (в рамках «государственно-частного партнерства», разумеется).
Странная у нас получается экономическая политика. Раньше все ясно было: вот тебе приватизация, вот финансовая стабилизация, вот дебюрократизация (кстати, куда она подевалась — ау!), вот тебе структурные реформы (скоро десять лет сравняется, как их решили проводить, тоже потерялись в пути). А сейчас все споры об экономической политике сводятся к тому, что сделать с всенародной кубышкой, захваченной старухой процентщицей в ранге федерального министра, — сразу разбить или попытаться выковырять пальцем из дырки несколько монеток и раздать наиболее прытким. Далеко зашел мир, прогресс и социализм…
Вот и превратился Совет министров в коллективного Родиона Раскольникова, гоняющегося с топором за министром казны почему-то с помощью замглавы аппарата правительства.
Потом оно, правительство, после отставки супостата будет мучить себя проклятыми русскими вопросами: «Тварь я дрожащая или право имею?». А там, глядишь, не до рефлексии будет — начнутся выборы и, как всегда бывает в России в тучные электоральные годы, все встанет на свои места, деньги наконец найдут для себя сферу эффективного инвестиционного приложения.
