Бей и спасай

Эксперт Центра судебных экспертиз Северо-Западного федерального округа полагает, что в контексте избиения школьника Тагира Керимова (вплоть до комы) двумя десятками молодых людей

выкрики «Убивай хача, мочи хача!» могли иметь иронический смысл. Били и иронизировали – а потому не было у молодых людей мотива разжигания межнациональной ненависти и вражды в смысле ст. 282 УК РФ.

А эксперт регионального Центра судебных экспертиз города Екатеринбурга предположил, что надписи на стенах военкоматов типа «Нет войне!», «Занимайтесь любовью, а не войной» и листовка «Не служи уродам», напротив, являются возбуждением ненависти к социальной группе и тоже в смысле ст. 282 УК РФ. Социальной группой в этом контексте выступили… работники военкомата.

Такие разные и в то же время столь схожие судебные истории, за которыми стоят целые пласты проблем – юридических, социальных, психологических, политических.

Вообще говоря, судебная практика по 282-й и родственным ей «антиэкстремистским» статьям уже достаточно большая, чтобы эксперты не допускали столь очевидных трагикомических ошибок. В то же время судебная практика фантастически разнообразна в тех ситуациях, когда речь идет о возбуждении ненависти к социальной группе. Потому что, к несчастью, законодатель не определил четко понятие «социальная группа» в уголовно-правовом смысле. А надо понимать, что средний судья в среднестатистическом российском суде – это во многих отношениях очень средний человек, и он уж точно не читал научных работ по проблемам социальной стратификации российского общества.

Поэтому, согласно исследованиям центра «Сова»,

под категорию «социальная группа» у нас уже попали «государственные служащие», «сотрудники правоохранительных органов», «военные», «милиционеры», «власти Марий Эл и Татарстана». Говорят и о попытке определить как социальную группу Медведева с Путиным.

Это обстоятельство, пожалуй, порадовало бы кого-нибудь в Кремле, но оно уж точно противоречит политическим и физиологическим представлениям о природе человеческого поведения. Теперь вот появились «работники военкоматов», квалифицируемые так, очевидно, по признаку социальной ущемленности и недостаточного ресурсного обеспечения, в том числе со стороны отмазывающихся от армии.

Экспертиза в подобного рода делах – дело тонкое, гораздо более тонкое, чем Восток, с которым обычно и приходится разбираться компетентным органам. Эксперт, он ведь, как и следователь, и судья, человек средний, иногда с дикими представлениями о действительности. Те, кто сталкивался, например, с делами антисемитов, оспаривающих сам факт антисемитских проявлений, знает, сколь трудно соревноваться в суде с этими персонажами. В судебном заседании они вполне могут доказать председательствующей тетушке с бухгалтерским начесом на голове, что «протоколы сионских мудрецов» – не фальшивка.

Так и здесь: лупят, к примеру, вас ногами, а вы, допустим, лицо какой-нибудь национальности, кричат вам «Россия для русских!» и «Бей хачей!», возбуждают друг друга в плохом смысле этого слова, и в результате вы впадаете в кому.

А потом вам объясняют, что выкрики, согласно экспертизе, были шуткой, ничего не разжигали, а лупили вас по другой причине, хотя она и не известна.

Психофизический механизм подобного рода преступных действий давно описан. И если бы юридическое и иное смежное образование не было у нас девальвировано до уровня современных судей, следователей, прокуроров и «экспертов», то никаких трудностей в проведении экспертиз и квалификации преступлений не возникало бы. Вот Гоголь Николай Васильевич, «Тарас Бульба» — пособие для работника правоохранительных органов: «Перевешать всю жидову! – раздалось из толпы. – Пусть же не шьют из поповских риз юбок своим жидовкам! Пусть не ставят значков на святых пасхах! Перетопить их всех, поганцев, в Днепре!» Слова эти, произнесенные кем-то из толпы, пролетели молнией по всем головам, и толпа ринулась на предместье с желанием перерезать всех жидов».

Механизм понятен. Сначала – небылицы про лиц иной национальности: «Как! Чтобы жиды держали на аренде христианские церкви! Чтобы ксендзы запрягали в оглобли православных христиан! Как! Чтобы попустить такие мучения на Русской земле от проклятых недоверков!». Затем – взаимное возбуждение толпы. После – действия.

Минувшим летом Левада-центр опрашивал москвичей на предмет того, какие проблемы их больше всего беспокоят.

Третьей по значимости проблемой после традиционных жилкомхоза и роста цен оказалась тема избытка инородцев южного происхождения: 41% обеспокоенных респондентов — это уже немало.

Москва с точки зрения толерантности/нетолерантности населения больших городов в высокой степени репрезентативна, что подтверждает статистика расистских и неонацистских нападений. Хотя, разумеется, столица — лидер, а прочное серебро — у Питера. То же самое и по приговорам и числу осужденных, впрочем, и здесь тенденция к уменьшению их числа.

Специалисты центра «Сова» отмечают такой тренд – от расистских убийств к политическому терроризму. Обращают они внимание и на то, что суды все чаще адекватно квалифицируют насильственные действия на расовой почве, но часто неправомерно применяют антиэкстремистское законодательство – не к тем и не за то, за что следовало бы.

Казусы с 282-й статьей показывают две проблемы, напрямую друг с другом не связанные, но объединяемые этой статьей УК. Первая — массовая ксенофобия, которая будет только усугубляться по мере неизбежного увеличения потоков иностранной рабочей силы. Вторая — массовая защита в судах от любой критики узких «цеховых» корпораций, очень «ранимых», полагающих, что им все должны, и предпочитающих жить по своим внутренним законам. И такую возможность им дал законодатель, употребив удивительное понятие «социальная группа».

Вот так и живем между двумя «социальными группами»: одни бьют, другие — «спасают»…