Догоняющие революции

Короток и тревожен досуг политического журналиста. И проводится он не за просмотром «Турецкого гамбита», прослушиванием «Детей Розенталя», пролистыванием «Кода да Винчи» и прочих приятных глазу и уху художественных произведений, а за чтением, как это случайным образом произошло с вашим обозревателем, не побоюсь этого слова, Юргена Хабермаса. Пытаясь проникнуть усталым умом в суть вещей, обозреватель наткнулся на нетривиальное понятие, чрезвычайно точно характеризующее главные из происходящих сегодня процессов, — волнения и мятежи народных масс на пространствах бывшей азиопской империи. Анализируя много лет назад крах коммунизма, немецкий философ употребил термин «догоняющая революция»: «Она (революция. — А. К.) проявляется как до определенной степени революция обратной перемотки, освобождающая путь для того, чтобы наверстать упущенные процессы».

Марксистский скачок из царства необходимости в царство свободы и обратно поглотил целую бездну времени, и народы Восточной Европы спешили наверстать упущенное, ибо им было мучительно больно за бесцельно прожитые годы. Для того чтобы начать все сначала, европейская зона советского влияния «перемотала пленку», совершив бархатные революции. А тем временем восточная метрополия всего лишь перемотала портянки, выполнила команду перекурить и оправиться и задумалась, куда двигаться дальше. Пока думала, национальные революции охватили периферию империи, которая развалилась со всем своим чугунным и стальным аппаратом подавления и репрессий с не меньшей легкостью, чем режим Акаева много лет спустя.

Окраинные территории советской империи совершили национальные революции, но забыли о революциях буржуазных.

Даже там, где они начались, где присутствовали формальные институты демократии и рынка, иностранные инвесторы и фонды, все равно должен был случиться рецидив «догоняющей революции», который стал естественной частью догоняющего развития всех этих замечательных стран.

Когда отставание оказалось фатальным, когда стало очевидным, что внушительные показатели экономического роста фиктивны, а демократические процедуры имитационны, когда невооруженным глазом можно было наблюдать крайнюю степень бедности населения, отправлявшегося искать счастья в более богатые уголки бывшей империи, где хотя бы была работа, «догоняющие революции» расцвели всеми доступными цветами — от оранжевых до тюльпановых. А дальше пошли круги от упавшего камня — Башкирия, Ингушетия, нервозность в наследственных монархиях типа Казахстана и Узбекистана.

Оказывается, формальная демократия и формальный рынок не спасают от большого взрыва, законы истории и экономики не обманешь.

Недоразвалившаяся империя, в руинах которой зачем-то теплилась жизнь, с громоподобным плеском ушла наконец ко дну, как Атлантида.

«Догоняющие революции» совершаются народами и управляются оппозиционными элитами, которые являются частью правящего истеблишмента. Здесь нет никакого противоречия: там, где номенклатурная верхушка и управляющий класс не ротируются годами, пятилетками, десятилетиями, ротация элит начинается сама собой. Застоявшиеся в запасных игроках персонажи второго эшелона стремятся наверстать упущенное, снести с тронов тех, кто им покровительствовал и дал путевку в большую политику.

Однако тем большая ответственность лежит на тех, кто сформировал власть: по отношению к ним естественным образом существуют завышенные ожидания. От лидеров «догоняющих революций» ждут ускоренного догоняющего развития. А это не всегда, во всяком случае объективно не сразу, получается.

Евразия, пережившая крушение Берлинской стены, «конец истории», «конец идеологии», оказалась заложницей многолетнего догоняющего развития. Она стала цепляться за свою не слишком вегетарианскую историю, за свою державно-националистическую идеологию, шарахнулась от свободы, предпочтя фальшивую демократию и декоративный рынок любым другим альтернативам. Естественным образом подошла к исчерпанию существующих политических моделей и, как следствие, пришла к очередному циклу революций.

Цикл этот может закончиться ничем, но он был неизбежен.

Всего двух, но очень сильных мотивов для «догоняющих революций» — крайней степени нищеты и невозможности по много лет видеть одних и тех же персонажей у государственного кормила — оказалось достаточно для крушения «стабильных» режимов. Режимов, подточенных коррупцией и бездельем, не способных не то что развиваться, но даже сохранить свою собственную безопасность.

Конечно, «если выпало в империи родиться, лучше жить в глухой провинции у моря». Но в какой-то момент провинция может оказаться сначала в эпицентре развала империи, а затем — в самом чреве «догоняющей революции». А вот в столице бывшей империи, напротив, все спокойно. Она коллекционирует бывших диктаторов, неудачливых сатрапов, беглых монархов-«демократов», дает приют всему этому собранию политических насекомых, чуть было не похороненных под охапками грузинских роз, киргизских тюльпанов и бог знает каких еще цветов. По привычке пятнадцатилетней давности центр Евразии не торопится с выводами, перематывает все те же портянки с синеватыми разводами на серой ткани, перекуривает, правда, уже не «Беломором» фабрики Урицкого, а «Парламентом», довольно щурится от обилия огней на центральных площадях и отраженного света Куршевеля, по-солдатски грезит о платиновых блондинках с ровным искусственным загаром. Словом, тешит себя иллюзиями. И теряет время для эволюционного догоняющего развития, спасающего от «догоняющих революций».