Черные окна Белого дома

Запутанные кафкианские коридоры Белого дома могут опустеть. Аппарат правительства сокращается на 240 человек, или 20%, а те кабинеты, которые освободятся, сдаваться в аренду не будут. На белом прямоугольнике здания на Краснопресненской набережной появятся многочисленные «черные квадраты» — не Малевича, но Козака.

Возможно, подобного рода массовые административные выселения и бывали в истории отечественной номенклатуры, да еще иной раз люди не просто оказывались на улице, а отправлялись по этапу. Однако столь нерациональное использование площадей науке не известно. Даже в революционных 1991–1992 годах здание на Старой площади, которое занимало правительство реформ, не простаивало. Кое-где можно было обнаружить представителей коммерческих или полукоммерческих структур, а в одном из кабинетов в сером здании, где теперь размещается администрация президента, мирно сидел и изучал вопросы капиталистического окружения… Борис Николаевич Пономарев, у которого никто никак не решался отобрать пропуск в бывшие помещения ЦК. А старик привык по утрам отправляться на работу…

Вполне очевидно, что под нынешнее масштабное сокращение, о котором было доверено сообщить Дмитрию Козаку, попали в основном скромные «совслужащие», которых немало в аппаратах органов власти при всех общественно-экономических формациях. Как правило, это деидеологизированные, плохо оплачиваемые профессиональные Акакии Акакиевичи, честно исполняющие свой делопроизводительский долг в обмен на статус, на ощущение сопричастности власти, на поликлинику и скверные, иной раз не ремонтировавшиеся с позднесоветских времен номера с текущими унитазами в пансионатах УД президента. То есть сокращение едва ли затронуло тот слой чиновничества, который может снимать со своего статуса и кресла хотя бы какую-то административную ренту. Реформа аппарата ударила в буквальном смысле по социально незащищенным представителям российского чиновничества.

Теперь поднимемся на этаж выше и посмотрим, что получилось на уровне начальников департаментов аппарата правительства. Революции, если не считать радикального, почти вдвое, сокращения подразделений, мягко говоря, не произошло.

Руководят департаментами старые номенклатурные волки, многие из которых только в аппарате правительства провели более десяти лет. Даже «молодежь», и та пришла в аппарат, самое позднее, в касьяновские времена.

Как заведовал много лет, например, Андрей Ряховский делопроизводством и архивом аппарата кабинета министров, так и будет заниматься тем же самым. Даже Сергей Калашников, чью личность условно можно назвать хотя бы сколько-нибудь экстравагантной, поскольку мужчина когда-то поработал в Думе от фракции ЛДПР, был вполне консервативным министром труда и замом госсекретаря союза двух братских славянских народов, и тот уже не новичок в коридорах Белого дома: начальником социального департамента он стал еще при Касьянове.

Словом, как у советского человека «не личное» было главным, а «сводки рабочего дня», так и здесь номенклатурная солидарность выше политической, будь ты хоть элдэпээровец или эспээсник в душе, главное — чтобы костюмчик сидел…

Следующая ступень — начальники секретариатов первых лиц, которые не по статусу, но по реальному влиянию соответствуют тем двум счастливчикам, что названы в качестве заместителей руководителя аппарата. Михаил Синелин, начальник секретариата премьера, — просто воплощение своей профессии, потому что за высокую квалификацию его берут к себе на работу чиновники и политики от Сергея Глазьева и Юрия Маслюкова до Михаила Касьянова и Михаила Фрадкова: случай практически беспрецедентный. Алексей Головков, начальник секретариата вице-премьера Александра Жукова, и вовсе личность без преувеличения историческая. Во-первых, это человек, познакомивший Егора Гайдара с Геннадием Бурбулисом, в результате чего в январе 1992-го страна существенным образом изменилась. Во-вторых, он и сам был начальником аппарата, причем не просто правительства, а знаменитого кабинета-«камикадзе». (Кстати, с аппаратом Жукова связано одно из нескольких никем не замеченных, но идеологически важных назначений: в качестве его помощника работает бывший депутат от СПС Александр Баранников.)

Что касается секретариата Дмитрия Козака, то Андрей Яцкин, поработавший правой рукой нынешнего шефа аппарата еще в администрации, очевидно, функционально останется в том же качестве, поскольку на должность зама руководителя правительственной номенклатуры его не пустил Михаил Фрадков, назначивший на этот пост опытного Михаила Копейкина, «сидевшего» в Белом доме при всех режимах. Что касается другого зама Козака — Сергея Нарышкина, то что здесь, собственно, обсуждать: прошел по «квоте» президента РФ.

~ При всей радикальности преобразований, снижающих потребление Белым домом электричества, пока аппарат правительства судорожно избавляется прежде всего от наследства ставшего невидимым и скрывшегося на положенной ему до поры до времени премьерской даче Михаила Михайловича. Во всяком случае, объявляя о переменах, Козак первым делом сообщил, что теперь бумаги министров не будут переписываться аппаратом правительства и о любых изменениях глав министерств станут предупреждать заблаговременно. Касьянова нет, но с делом его продолжают бороться. Матерый был премьер-министр…

Такой вот аппарат получился. Его глава Дмитрий Козак влиятелен и активен. Однако история знает немало примеров не менее значительного могущества. Вспомним Владимира Квасова или Владимира Бабичева, который мог своей волей переписывать протоколы заседаний правительства; так, в иные времена только с голоса Анатолия Лукьянова писались протоколы совещаний Политбюро. Вспомним, если еще есть кому вспоминать. Что означает одно: пройдет и это. Будут еще и правительства, и могущественные аппаратчики, и черные окна Белого дома станут ослепительно желтыми, и приветливо запляшут их отражения поздним вечером в мелкой волне Москвы-реки…